Гувернантка

— Эт-то писал не химик, не вратч, не аптекарь и даже не студент, изучающий химию. Написавший этот журнал допускает ошибки в латинских названиях, что никуда не годится даже для студента. Вернее, не так: ему латинские названия просто неважны, поэтому он не только в них ошибается, но и допускает их сокрасчения, что совсем уж нетерпимо и против правил науки.

— Замечательно, Иван Францевич, — похвалил провизора Шумилов, — Что-нибудь еще?

— Автор занимался изутчением получения взрывчатых веществ. Его записи фактически являются конспектом, по которому можно наладить кустарное производство чёрного пороха. Вместе с тем, я не нашел указаний на то, что автор действительно его получал. Мне кажется, он сделал эти записи «на всякий слутчай», без конкретной цели.

— Ясно.

— Автор этих записей странным образом зациклен на ядах. Он изучал свойства мышьяка и сурьмы. Семечками, опрысканными раствовром мышьяка, он кормил синиц и ежей, купленных на Сенной. Он сделал весьма ценное наблюдение, впротчем, хорошо известное и без него: отравленные мышьяком испытывают сильнейшую жажду и сильно страдают. Сколько лет было автору, когда он сделал эти записи?

— Ну, полагаю, шестнадцать-семнадцать.

— Довольно странное увлетчение для вполне развитого юноши, не находите?

— Нахожу, — согласился Шумилов.

— Но если интерес к мышьяку еще как-то объясним, поскольку этим ядом можно устроить потраву мышей и крыс в доме, то кое-что другое понять совсем трудно. Дело в том, что автора чрезвытчайно занимала мысль выделения чистого морфия. Он отчэнь пытался получить морфий из однопроцентного аптечного раствора, так сказать, повысить его концентрацию. Скажу сразу, у него ничего не вышло.

— Понятно.

— Нет, Алексей Ивановитч, ничего-то Вам непонятно. Автор этих записей всё-таки полутчил чистый морфий. Да такой, что чище не бывает, в кристаллах.

5

Вернувшись в прокуратуру, Шумилов обнаружил, что из лаборатории Департамента полиции уже доставили заключение экспертизы о найденных в квартире Прознанских химических препаратах и лекарствах. Алексей Иванович приказал принести себе чаю, а сам углубился в чтение тонкой папочки. Отчет пестрел формулами и химическими выкладками, которые Шумилов не очень-то понимал и потому не хотел в них вдаваться; он пробегал текст глазами, задерживаясь только на окончательном выводе по каждому пункту. Все детали отчета, показавшиеся ему интересными, он выписал на отдельный листок, получив наглядный, но весьма озадачивающий результат:

1. Раствор, изъятый из кабинета полковника, имел большую концентрацию морфия и в случае его употребления целиком был безусловно смертелен для человека;

2. В пузырьке, из которого в последний раз Николай Прознанский получил «лекарство,» тоже был раствор морфия, однако его концентрация отличалась от того, что хранился в кабинете отца. Она была гораздо выше. Исходя из предположения, что первоначально пузырек был полон, полицейский химик определил величину растворенного в нем морфия в не менее, чем 10 грамм. Шумилов без труда сосчитал, что подобное количество вещества при единовременном приеме оказалось бы смертельным для 500 человек;

3. Капли от бессонницы, которыми пользовалась мать покойного, тоже содержали морфий, но ввиду его малой концентрации в растворе (одна десятая процента) и незначительного количества самих капель этот раствор по существу был безобиден.

4. Среди реактивов химического шкафчика находился цианистый калий. Самый сильный и быстродействующий из всех известных ядов.

5. Среди реактивов покойного было найдено значительное количество аммиака.

Перед пятым пунктом Шумилов поставил латинское «nota bene» («особое внимание»), а перед вторым — «not in esse» («несуществующий»).

«Да, странное было у жандармского полковника представление о безопасности — морфий упрятал под замок, а цианид преспокойненько оставил в распоряжении сына. А может, он просто не знал о нём? — думал Шумилов, — Выходит, именно Жюжеван дала яд вместо микстуры. Но зачем? Занятия с молодыми Прознанскими давали ей основной источник существования. Да и не похожа она на злодейку! О Николае говорила с большой теплотой и даже любовью. Вот-вот, любовью… А может всё совсем не так, как кажется на первый взгляд?»