Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона

А потом я чуть не пожалела о неосторожных мыслях насчет глотательных способностей господина Поливанова. Как это обычно бывает в жизни, тот злой гномик, который тихонько хихикает над нами, переводит стрелки наших судеб, путает и переставляет все с ног на голову, и на этот раз меня подслушал и зло подшутил.

В первый вечер я прочитала Дианке на ночь сказку про Стойкого Оловянного Солдатика. Я старалась читать по ролям, меняя голос, и за чертика из табакерки, и за крысу… Когда я закрыла последнюю страницу и приготовилась пожелать моей воспитаннице спокойной ночи, то обнаружила ее уткнувшейся в подушку с дрожащими от рыданий маленькими плечиками.

Я чуть сама не разрыдалась. Стала говорить, что это только сказка, выдумка писателя Андерсена, но Дианка не хотела ничего слушать.

– Только блошка осталась… Только блошка… – слышала я сквозь слезы, не сразу понимая, что ребенок имел в виду «брошку», а не насекомое-паразит.

Я гладила кудряшки, которые опять мгновенно скручивались в колечки, не зная, чем мне успокоить Дианку. Надо же было устроить ребенку истерику в первый же вечер?! Но кто же знал, что в семье акул капитализма растет маленькая живая тростиночка?

– Они не погибли в огне, – сказала я, наконец, – ты сама это прекрасно знаешь…

Дианка подняла на меня глаза, похожие на два маленьких озера.

– Солдатик и Танцовщица любили друг друга. А настоящую любовь нельзя сжечь в огне…

Рассказывая, я видела, как просыхают Дианкины слезы, и сама верила себе.

– Они никогда не умрут. Мне когда-то прочитала мама про их любовь, я прочитала тебе, ты, когда станешь мамой, прочитаешь своей дочке или сыну…

– Дочке, – подсказала Дианка.

– …дочке. Солдатик и Танцовщица живы в нашей памяти, и их любовь живет в наших сердцах.

Боже, что говорю я пятилетнему ребенку? Что она может в этом понять?

– Дианочка, ты понимаешь меня?

– Да, Света, – совершенно по-взрослому сказала моя воспитанница, – я очень холошо тебя понимаю.

– Их любовь вечно будет жить в сердцах всех людей. От этих двух угольков загорается в каждом сердце рано или поздно настоящая любовь…

– И у тебя? – спросила вдруг Дианка.

Про себя я, признаться, не думала, пока отдувалась за все человечество. Сказать ребенку, что не все так просто, что бывают сердца, закрытые для любви на все ставни, что любовь слепа и глуха? Кто-то из известных русских писателей сказал в каком-то откровении отчаянья, когда его бросила любимая девушка, что молиться о любви бесполезно.

– И у тебя? – опять спросила Дианка.

– И у меня, – ответила я тихо.

После такого бурного проявления чувств Дианка заснула удивительно быстро. Я тихонько вышла из детской и, прикрывая дверь, услышала пиликанье моего мобильника. Кому это я понадобилась на сон грядущий? Кому еще сказочку прочитать? Кого утешить проповедью о вечной неумирающей любви?

– Это Поливанов, – услышала я уже узнаваемый голос, – зайди ко мне в кабинет на пару минут, разговор есть…

– А… я не знаю, где ваш кабинет, – успела сказать я, пока он не отключился.

– Пойдешь по коридору, потом будет бильярдная, потом – каминный зал, опять коридор, греческий зал… Ну, где скульптуры голых мужиков стоят… Еще один холл, а там я тебя встречу.

Я шла и вспоминала двух уволенных на моих глазах дворничих. Не ждет ли меня их судьба? Кто знает этих самодуров? Может, он выгонит меня за Дианкино замечание во время ужина? Может, по его мнению, я должна была строго одернуть ребенка? Кто их знает, чего от них ждать?

Бывает, идет навстречу собака, с таким странным темным взглядом, и не знаешь, пройдет она мимо или вдруг бросится на тебя? У этого Поливанова точно такой же взгляд. То ли пройдет, то ли бросится. Мне даже пришло в голову, что и сам господин Поливанов наверняка не знает, что он выкинет в следующий момент. Эту моду на непредсказуемость поведения в высшем обществе ввел Жириновский. Владимир Вольфович, конечно, лукавит – сам он очень даже предсказуем, но вот такие, как Поливанов, завидуют его имиджу, подражают ему. А я ведь, кажется, слышала по радио, что фармацевтический миллионер Поливанов собирается в большую политику. Тогда все понятно! Как бы меня за волосы не схватил, для тренировки.

Дверь кабинета была приоткрыта. В полумрак греческого зала падал зеленоватый свет.

– Проходи, чего там топчешься?! – услышала я голос хозяина.

Поливанов сидел в глубоком кресле у камина. Был он без пиджака, в белой рубашке, расстегнутой чуть ли не до пояса. К холодному камину были вытянуты ноги в каких-то странных тапочках, должно быть, из очень дорогой кожи.

Он перехватил мой взгляд и, приподняв ногу, пояснил:

– Из натурального крокодила. Мужчина должен ходить в шкуре медведя или льва. Так заложено его природой самца. Я ношу тапочки из крокодила. Закрой дверь.

Ну вот, начинается. Не успела я толком приступить к своим обязанностям, а меня уже собираются использовать не по назначению.

– Как тебя? Света? Вот что, Света, я человек – простой, трудяга. Все, что ты видишь, заработал своей головой, своим потом. Отношения у меня с людьми и женщинами тоже простые. Вот так. Ты языками владеешь?

– Английским, немецким…