Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона

Дима Волгин шел обычной расслабленной походкой к поливановскому особняку. Одет он был, правда, в костюм и белую рубашку, а в руке держал черный новенький портфель. Но повязать галстук его никто не мог заставить, даже я.

– Вот так сюрприз! – с неподдельной радостью в голосе вопил Волгин. – Вот, значит, где твоя буржуйская усадьба!

Сюрприз для меня был не из самых приятных. Что-то вроде неожиданного приезда дальних родственников из Белой Церкви – в гости на пару неделек, как раз накануне экзаменационной сессии.

– Скажи мне, милый ребенок, – спросил Дима подозрительно посматривающую на него

Дианку, – эта тетенька – твоя воспитательница, гувернантка?

Дианка посмотрела сначала на меня, потом на Волгина, уже изменив выражение лица до строгого, и сказала назидательно, как это она умела делать:

– Света – мой самый лучший друг, во-первых…

– А во-вторых? – спросил Волгин, засмеявшись.

– Никаких вторых не будет, – ответила Дианка. – Вторые бывают на обед. А гувернантка вообще не приехала. Вернее, она приехала, но мы ее отправили домой… Ой!

Дианка закрыла ротик ладошкой и виновато посмотрела на меня.

– Света, я сказала нашу тайну…

– Ничего страшного, – поспешила я успокоить ребенка. – Он нас не выдаст. Мы с ним учились вместе. Это – Дима Волгин.

– Дима Волгин? Тот самый червячок? – Дианка открыла рот от удивления. – Помнишь? Червячок, которого мы кормили за обедом? В животе. Он уже так вырос?

– Постойте, постойте, – попытался вмешаться Дима. – Какой такой червячок в животе? Ничего не понимаю! Признавайся, Светоч, что у тебя там в животе? А главное, давно ли это у тебя? Сколько месяцев уже? И кто тот счастливчик?

– Волгин, что ты несешь?

– Я несу людям разумное, доброе, вечное. Ты же знаешь. А что? Я тебя очень раздражаю? Учти, Чернова, если тебя бросили в интересном положении, я всегда готов принять тебя с ребенком, даже с целым детским садом. К тому же теперь я не тот бедный рифмоплет, которым был еще три недели назад.

– Вижу, что ты изменился. Правда, еще не поняла, в какую сторону. Да! Скажи, наконец, что ты делаешь в усадьбе Поливановых? Не меня же ты собрался похищать?

– Да я и не знал, что ты здесь работаешь… лучшим другом. Или милым другом? Я бы тебя, конечно, украл. Это случайность! Вернее, не случайность! Из-за тебя я в это дело ввязался. Хотел за тобой приехать на голубом «Мерседесе». Или таких не бывает, Светоч? А?

– Я не в курсе…

– Вот я тоже не в курсе. Там посмотрим. В общем, я работаю в избирательном штабе Поливанова пиарщиком, – я вытаращила глаза от удивления, а Волгин в запале продолжал: – И ты знаешь, Светоч, у меня получается, меня ценят. Мои слоганы идут влет! Закончится эта избирательная компания, меня зовут уже в соседнюю область. Вернее, не одного меня, а нашу команду… А там, глядишь, и президентские выборы не за горами. Что называется, покатило! У нас, между прочим, с нашего факультета Костик Брагин еще работает. На два курса позже нас учился. Не помнишь? А он тебя очень хорошо помнит и даже вспоминает. Да и, правду сказать, кто, хоть раз тебя увидев, не вспоминает?! Шут с ним, с этим Костиком. Главное, у меня покатило… Слоганы мои нарасхват. В рекламный бизнес приглашают!

– А вот этот шедевр, который все время по радио орут: «Не хочешь голосить? Приходи голосовать!» – случайно, не твой?

– Мой, – краснея, как девица, признался Волгин, – но для Поливанова я еще лучше сочинил…

– Ты, я вижу, втянулся, – сказала я вдруг поникшему Диме, – нашел себя. Талант всегда пробьется! Так? Ты и пробился! Только куда ты пробился, Волгин?

– Не говори так, Светоч, – взмолился он. – Ты лучше подумай, куда таланту пробиваться, если некуда? Писать тексты для этой Даши Раскрутиной? Но для этого талант не нужен. Так куда ему деваться? Скажи?

– А музей-усадьба Блока? Образ Прекрасной Дамы реставрировать?

– Прекрасной Дамы? Той, которая променяла его память на клубнику со сливками?

– Ты, Волгин, действительно стал хорошим пиарщиком. Забыл уже, что Прекрасные Дамы сливки не едят…

– Света, а как же я? – вдруг услышала я обиженный Дианкин голосок. – Как же я? Я ведь ем сливки, клубнику тоже ем. Значит, я никогда не стану прекрасной дамой?

Волгин захохотал, схватил Дианку на руки:

– Нет, дорогой мой человечек, мы говорим про неправильную Прекрасную Даму. Она была обычной женщиной, а поэт просто выдумал из нее себе мечту. Понимаешь? Как мыльный пузырь. А пузырь лопнул…

– Соломинка сломалась, а лапоть утонул, – подсказала Дианка.

– Умница! – закричал Волгин, держась за Дианку, как за спасительную соломинку. – А ты – настоящая Прекрасная Дама. Можешь есть клубнику. Тебе это не повредит! Поверь поэту.

– А ты – поэт? – недоверчиво спросила девочка.

– Поэт, – сказал Волгин и опустил Дианку на землю.

– Он – поэт? – спросила девочка свою гувернантку.

– Поэт, – кивнула я.

– Это хорошо, – сказала моя воспитанница непонятно чему: то ли тому, что Волгин – поэт, то ли тому, что она – настоящая Прекрасная Дама.