Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона

– Грандиозно! – воскликнула Рита, откусывая от бутерброда. – Это же древние римляне! Какой подвиг, какая патетика! Жаль, он не сжег себе руку на пожаре, как Сцевола! Вот это люди! Я буду голосовать за Поливанову!

«Мягкий путь»

В субботу в семь часов утра нас с Ритой разбудила мелодия моего мобильника. Еще не продрав глаза, я поднесла трубку к горячему от подушки уху.

– Слушаю…

– Алло, Света, это Сергей Лунин! Я вас не разбудил?

– Конечно, нет, – сказала я голосом простуженной мартышки.

– Я вас все-таки разбудил! Простите меня, ради бога. Просто я уже давно на ногах. Время тянется так медленно, а утро в субботу – это такое растяжимое понятие. Я ждал, ждал и решил позвонить. Вы на меня не слишком сердитесь?

– Нет, не сержусь, Сергей.

– Где и когда мы с вами встретимся?

– Говорите вы, я способна запомнить, но предложить что-то я не в состоянии.

– Хорошо, понял. Давайте в девять часов утра…

– Вы с ума сошли!

– Простите. В двенадцать часов, у памятника Тургеневу. Знаете, где это?

– Конечно, знаю. Обидно такое слышать даже! У памятника Тургеневу, в четырнадцать часов.

– Хорошо, в четырнадцать. Простите, Света, что я вас разбудил.

– Очень, хорошо, что вы меня рано разбудили. Такое чудесное сегодня утро!

Я положила трубку. Голова моя упала на подушку. Шум за окном теперь мешал мне уснуть. Я встала, раздвинула шторы. Шел проливной дождь.

Не дай вам бог видеть женщину, собирающуюся на свидание! Она сидит в чем мать родила среди раскиданных в беспорядке коробок и тряпок. Волосы ее торчат в разные стороны, как у Медузы-Горгоны, а глаза способны обратить в камень всякого, кто станет случайным свидетелем ее первозданного вида. Представители всех мировых конфессий вздрагивают в этот миг, потому что женщина поминает недобрым словом всех их святых без разбора. Но ей простится все, так как грех проклятия тут же смывается ее горькими слезами. Если же какой-нибудь мужчина все-таки увидит женщину, собирающуюся на заветное свидание, – беда ему. Женщина ему этого не простит, будет преследовать и рано или поздно погубит несчастного. Никто не должен видеть женщину обезоруженной, без маски красоты – как она сама ее понимает.

Летают из угла в угол скомканные вещи, слышны проклятия и рыдания. Так проходит один час, потом другой. Вдруг все смолкает.

Полчаса тишины. Раскрывается дверь и показывается Она. Кто ее не заметит теперь, кто случайно пропустит ее глазами, тому не жить. Не простит, будет идти по кровавому следу, рано или поздно настигнет и…

Как это получается, никто не знает. Даже сама женщина.

В тринадцать часов я смотрю в окно и вижу ясный, омытый теплым ливнем день. В тринадцать тридцать я выхожу из подъезда, и соседский мужик закрывает капот своих «Жигулей», забывая убрать пальцы. Его истошный крик и длинная просторечная тирада сопровождают мое шествие по улице подобно гимну красоте и молодости.

В тринадцать тридцать пять мне совсем не грациозно пришлось увернуться от неизвестно откуда выскочившего джипа. Машина затормозила. Я собиралась на правах красивой женщины высказать все, что думала и чувствовала в этот момент, но открылась задняя дверца, из полумрака возникла огромная лапа и, схватив меня за шиворот, утянула за собой, как монетку в игрушке-копилке. Джип тут же сорвался с места. Меня прижало силой инерции к кожаному сиденью.

– Здравствуй, ногастая! – сказал обладатель руки, и я узнала в аккуратно подстриженной горилле Пантелея. Того самого бандита, знакомого мне по наезду на финансовую компанию.

Рядом с водителем сидел другой бандит, причем не меньших габаритов. Когда он повернул ко мне улыбающуюся физиономию, мне почему-то вспомнилось полотно художника-абстракциониста со стадом идущих слонов в противогазах.

– Вот и попалась, курочка! Скажи, Слон?.. – и довольный Пантелей прокомментировал мое нынешнее положение.

Я постаралась сохранять спокойствие и клацать зубами, только когда джип подкидывало на выбоинах в асфальте.

– Ребята, – сказала я, понимая, что слова мои тут же вылетают в трубу, – я не знаю ни про какие деньги Ступенко. Я там работала всего ничего. Даже первой получки не дождалась. Любовницей его не была, секретов его не знаю. Вы же знаете, с ним его жена работала…

– Все мы знаем, – успокоил меня Пантелей. – Не дергайся! Ехай себе и отдыхай! Ступу мы давно вычислили, бабу его и бабки… Ха-ха-ха! Прикинь, Слон? Бабу и бабки!.. Тоже скоро вычислим. Ты тут, ногастая, ни при чем. Говорю тебе – не дергайся!

– Так в чем же дело? Зачем я вам нужна?

– Слон, она не знает, зачем нам баба нужна? Ты, ногастая, у Аптекаря работала?

– У какого аптекаря? У Поливанова?

– Ну! У Аптекаря. Что ты там ему задолжала, чем перед ним провинилась – дело не наше. Саныч позвонил нам и сказал, что Аптекарь тебя нам дарит.

– Как дарит? Что я, ему принадлежу, что ли?

– Нет! – затрясся от смеха Слон на переднем сиденье. – Ты не ему принадлежишь, а нам.

– Успокойся, – Пантелей похлопал меня по коленке, – тебе же нужна работа? Мы тебе работу дадим. Хорошая работа – тебе понравится. Сейчас тебя и оформим. Сейчас будем тебя на работу брать…