Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным

Городскую жизнь выбирали для себя также и представители иных рас: многие воины после победы перевезли в строящуюся тогда столицу Эспаду свои семьи и семьи павших товарищей. Единственным неудобством было то, что Тёмные Источники одаривали магией только дарков, и чтобы приобщиться к собственной магической силе двуликим и фавнам приходилось совершать паломничество в родные места. Чтобы проходить сложный обряд инициации, который пробуждал спящую внутри магическую силу. Впрочем, не все они выбирали путь магии: жизнь в городах была достаточно безопасной и не требовала существования на пределе собственных ресурсов и инстинктов, а что касается бытовых удобств и даже предметов роскоши, с этим прекрасно справлялись специальные амулеты.

Строились заводы и мануфактуры, открывались школы и академии, появлялись новые профессии.

Империи Даркарис процветала.

Единственной расой, кто не принял дарков, были феи.

В открытую они не враждовали, но и господами тёмных не признали.

На время Великого Исхода, в Час Великой Битвы они наравне с остальными шли под знамёнами дарков, но в отличие от остальных рас, заключили лишь временный договор о перемирии.

По окончанию войны Сердце Матери вернули феям.

Артефакт хранится на их самом священном острове.

В Колыбели Фей.

И почитается, как величайшая святыня...

Глава 22 О воспоминаниях, жаль, не моих

В спальню я вернулась, отчаянно зевая - никакущая и вся в раздумьях о том самом Сердце Матери. Мысли о загадочном, бесценном артефакте фей отдавались сладким и вместе с тем беспокойным томлением в груди, заставляли губы пересыхать, а крылья за спиной тревожно вздрагивать.

Как всегда в моменты беспокойства, я щелчком пальцев позвала зонтик, и он тут же оказался в руке. И завибрировал почище крыльев! Причём зонтик как-то ну очень красноречиво вибрировал!

Включив свет, я повела носом, а потом с помощью зонтика приподняла одеяло над кроватью.

А ведь нафигачили-таки клея, поросята... Весь немаленький такой тюбик извели. Не пожалели!

Выходка «зверят» не рассердила, наоборот, мне вдруг стало смешно. Вот же вредители мелкие! И не лень же им. Наволочка, к слову, осталась чистой, стало быть, шевелюру мою помиловали. Может, даже в последний момент, что даже умилило.

Я подошла к окну и распахнула его настежь. Оказывается, пока я сидела над историей империи, успел пройти дождь и лицо умыло упругой волной свежести, запахом мокрого камня и прелой листвы.

И вдруг до одури, до поджимания пальцев на ногах мне захотелось в парк! На то самое дерево, или на другое, столь же раскидистое. Представилось, как сворачиваюсь клубочком на мощных ветвях, прислушиваюсь к едва различимому току древесного сока и засыпаю под его тихую песню...

Веки мгновенно налились тяжестью, и я даже услышала этот самый ток, почти наяву!

А затем неожиданно для самой себя оказалась на широком подоконнике. И смутный звук, который я поначалу приняла за песню дерева, усилился.

И превратился в плач.

Тихий такой, полный тоски и невыразимой безнадёжности.

И раздавался этот плач из спальни наследников.

Я ринулась туда и спустя мгновение столкнулась с полным грусти взглядом Акишико. Лис бесшумно и беспокойно метался по комнате - от розовой кроватки с пологом к фиолетовой.

- Не мельтеши, - строго прошептала я ларсену и он, к моему вящему удивлению, послушался. Сел посреди комнаты, не отводя от меня светящихся в темноте глаз. Было жутковато, но в целом не до этого.

Плакал во сне Ингварчик, тот самый, который Кровавый.

- Мама. мамочка. не уходи, - донеслось до меня сквозь плач и в следующую секунду я уже сидела рядом с наследником, гладила непослушные вихры, целовала влажные от слёз щёки.

Боль ребёнка, во сне зовущего маму, ножом резанула по сердцу! Всё моё существо пронзило этой неслыханной мукой и снова отчаянно захотелось в ночную прохладу, под спасительную тень сонных деревьев, которые не плачут по ночам. Но я, конечно, и мысли не допустила, чтобы бросить горюющего ребёнка. Тебе снится мама, малыш. Мама, которую никто и никогда не заменит. Даже в таком большом и волшебном мире. Но сны бывают разными. Пусть и дальше снится мама, только пусть этот будет светлый, радостный сон, оставляющий после себя наутро нежность и сладкое предвкушение нового дня.

Я не заметила, как крылья, которые, кажется, живут своей жизнью, тоже склонились к мальчику с обеих сторон. Несколько крупинок золотой пыльцы осыпалось на лоб, на курносый нос, на грудь в пижамке с какой-то страшной мордой. И дыхание спящего ребёнка выровнялось, на губах заиграла светлая, робкая улыбка.

Я продолжала гладить Ингварчика по волосам, шептать нежности, как вдруг что-то влажное ткнулось мне в ногу. Рядом стоял ларсен и беспокойно оглядывался на розовую кроватку.

Под невесомым во сне пологом металась во сне Клиппи.