Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным

Впрочем, от высокого силуэта ледяного лорда так и фонило опасностью. Может, это у меня сейчас так чувствительность повысилась, на фоне случившегося, но я вдруг отчётливо различила разные нотки этой опасности. И главной одолевавшей лорда Малколма эмоцией было то, что ему нечего терять.

Фрейя, Фрейя... насколько же темна история, в которую ты меня впутала?

Нет, я не в претензии, конечно, а за «зверят» я тебе и вовсе по гроб жизни должна. просто не хотелось бы узнать о тебе, точнее, о себе что-то такое, за что самые близкие для меня люди не смогут меня простить. Сжав кулаки, я вдохнула и выдохнула, а затем подхватила за руки наследников и вывела их из зала.

Напоследок меня ожгло ледяным огнём взгляда лорда Нэвесха!

Не успела я выдохнуть с облегчением, как нос к носу столкнулась к леди Лилиан-Ши!

Мачеха с деланным радушием положила руки на плечи наследников и внимательно посмотрела на меня.

- Сегодня, Фрейя, - прочитала я по её алому рту. - Ты принесёшь Маори сегодня, или. сама знаешь, что будет.

В тот же миг перед мысленным взором возник подоконник с тайником.

Чем бы оно ни было, зря, ой как зря я оставила это в доме фай Лилиан-Ши! Но тогда, кажется, у меня не было другого выхода.

Но сейчас не надо быть Перельманом, доказавшим теорему Пуанкаре, чтобы понять: мачеха шантажирует меня. Банально.

Разумеется, я даже мысли не допускала, чтобы выкрасть Маори, и всё же так и подмывало спросить у феи, что же там такое, в тайнике? Чем конкретно высокородная фай Лилиан-Ши Миноре шантажирует свою названную дочь?

Но спрашивать я, понятно, не стала.

Пожелав матушке приятных снов, увлекала сонных «зверят» дальше по коридору.

Глава 47 О голосе из шкатулки

Нежная, трогательная мелодия струилась в воздухе, переливалась, заставляла сладко сжиматься сердце. Но в тот момент, когда вслед за мелодией хлынула песня, мир так и замер, жадно вслушиваясь, боясь пропустить хоть звук... Чарующий голос был одновременно близко и далеко. Он бурлил в крови, заставлял биться сердце и в то же время манил в загадочную синеву за окном, словно магнитом, очаровывал, обволакивал... гипнотизировал.

Голос утихал, и в такие моменты накатывала сосущая, раздирающая душу тоска. Но вот неземные переливы возвращались и тут же мир расцветал всеми красками, а в груди болезненно ворочалась горечь скорого расставания...

Этот голос хотелось слушать вечно...

До замирания сердце хотелось...

Судорожно вдохнув, я проснулась.

Какое-то время лежала, прислушивалась, а затем осторожно вытянула крыло из-под посапывающей Клиппи, и, набросив поверх сорочки домашнее платье, которое из-за фасона я прозвала кимоно, выскользнула из спальни наследников.

Спустя несколько секунд кутающейся в лёгкий трикотаж торпедой вылетела в окно.

Несмотря на несколько часов глубокого сна, усталость после бала всё ещё оставалась жуткая. Буквально ежесекундно напоминала о себе ощущением опустошённости, тяжести в крыльях и во всём теле, невнятной, меланхоличной апатией.

Но что-то внутри подсказывало, что на природе я восстановлюсь быстрее и неведомая сила упорно гнала меня на остров, откуда в моём сне и доносилось чудное пение.

Покружив и убедившись, что темнейшества на острове не наблюдается, дабы не опростоволоситься, как в прошлый раз, я спустилась. Темнейшества не было. И настроение от этого, вопреки логике, совсем испортилось. Значит, вон как у них с этой рыжей разговор затянулся! А мне, значит, с самым искренним видом: «Вы больше ни разу не пришли»! Можно подумать, он только и делал, что ждал тут меня по ночам!

Строит из себя Хатико, а сам...

Меня бросило в жар, и я стремглав ринулась в студёную воду.

На берег выбралась уже совершенно другим человеком, то есть феей. Полной сил, энергии и энтузиазма жить дальше, обожать «зверят», пока это возможно, - рано или поздно им всё-таки придётся поступать в гимназию, и тогда мы расстанемся, - но не будем о грустном раньше времени. Вести расследование и пытаться вспомнить, как леди Фрейю угодило вляпаться во весь этот булшит, как говорят американцы в фильмах.

После бодряще-холодного озера стопы приятно грел песок на берегу. Поэтому, решив прогуляться, я лишь накинула платье, обувь же понесла в руках. Никаких иных звуков помимо стрёкота цикад, уханья совы и соловьиных трелей слышно не было, но я упрямо шла вглубь острова. В конце концов, дарк открыл мне доступ. Так что обследовать остров следует хотя бы из чистого любопытства!

Оказался он небольшим, но очень, очень уютным!

Я с восторгом различила пару необъятных стволов гигантских секвой, несколько бобовых стеблей высотой с многоэтажку, словно из сказки, невысокий и очень пушистый кустарник, усыпанный цветочками в виде крохотных паращютиков. Что касается светящихся растений, их было здесь куда больше, чем на берегу. Словно со всей окрестности сюда стекся свет. Под ногами лежал живой мерцающий ковёр, приветливо вспыхивающий от каждого прикосновения со стопой.

Вот бы «зверятам» показать! Ух! Им бы точно понравилось!