Гувернантка (СИ)

    Мы с Машулей в две руки осваивали простейший способ рисования – раскраски. Мелкие детали подправляла я тонкой кисточкой, остальное она. Я любовалась своей подопечной, которая старательно водила кисточкой по бумаге. От усердия она так забавно морщила лоб и высовывала язык, что с нее самой хотелось картину нарисовать.

    Юная художница сидела на своем стуле, а я для удобства зашла с обратной стороны стола и  облокотилась на него, оказавшись задом к двери. Без всяких мыслей о мерах безопасности. И тут же поплатилась за это.

    Мы настолько были увлечены процессом, что не слышали, как отворилась дверь. Как гром среди ясного неба, раздался голос Руслана. Несмотря на жару, меня обдало таким холодом, что, казалось, мурашки поползли по коже.

    - Яна Викторовна! Вы смотрели фильм о Мери Поппинс?

    Я резко развернулась, нечаянно сбросив непроливайку с водой на белый паркет. Черт дернул меня не переодеться после бадминтона. И получается, сейчас моя задница, обтянутая короткими шортами, была видна во всей красе Руслану. От злости, что он меня застал в таком пикантном положении, я забыла страх.

    - Моим воспитанием занималась бабушка и мама - учителя, и все детские книжки и хорошие фильмы мне знакомы.

     До дрожи хотелось швырнуть ему в лицо упрек: «В отличие от твоей дочери, которая кроме мультиков ничего не видела!» Но нечеловеческим усилием я смогла сдержаться, потому что играли мы не на равных.

    На лице нашего папаши не дрогнул ни один мускул, лишь глаза метнули холодную молнию.

    - Замечательно. Значит, вы имеете представление, как должна выглядеть гувернантка? Вы должны своим внешним видом демонстрировать, что вы не подружка, а авторитетный человек, к мнению которого нужно прислушиваться.

   Слова тяжелыми кирпичами падали мне на голову, вызывая отчаянное желание сбежать. Поднять руки над головой и крикнуть: «Я в домике! Я ничего не слышу!»

   Не знаю, как долго я здесь пробуду, но хоть это время я должна как-то защищаться.

    - Руслан Ильич! Вы как владелец бизнеса и руководитель, знаете, что подчиненные работают эффективней и больше души вкладывают в дело, если недочеты их работы озвучивают не при коллективе. И это же первое условие того, что их авторитет не будет подорван.

    Я отчаянно пыталась говорить спокойно, но нервные нотки в голосе выдавали мое состояние.

     Чуткая Машуля испуганно переводила взгляд с меня на отца, пытаясь понять, что происходит.

    - Яна? – она осторожно потянулась к моей руке, словно пытаясь уберечь меня от дальнейших препирательств. Было видно, что слово Руслана здесь закон.

     - Маша, запомни. Не Яна, а Яна Викторовна. И на «Вы». Ты же скоро пойдешь в школу, поэтому должна привыкнуть, что к посторонним людям нужно обращаться вежливо, а не панибратски.

    - Яна же не посторонняя! – несмотря на то, что Машуля, очевидно, побаивалась отца, она тоже не удержалась от протеста. Губы ее дрогнули, и глаза наполнились слезами. – Папа, Яна не посторонняя. Ее плохие люди обманули, забрали много денег. И теперь, если она не будет платить в банк, то будет жить, как Тарзан, в будке.

    От слов моего нежданного адвоката в лице Мистера Равнодушие  что-то дрогнуло. Очевидно, он не был готов, что диалог пойдет не по его сценарию, и решил взять тайм-аут. Бросив озабоченный взгляд на часы, он сделал вид, что катастрофически опаздывает.

    - Это многое объясняет, - кинул он фразу, которую толковать можно, как кому вздумается, и стремительно вышел. А я не удержалась и обняла свою маленькую защитницу.

    И чуть не задохнулась от щемящей нежности. Воспользовавшись ситуацией, малышка прильнула ко мне, как бездомный щенок к приласкавшему его человеку.

    - Яна, папа хороший. Только у него много дел и он строгий. Ты не ругайся с ним, ладно? Я не хочу, чтоб ты уехала.

     Машуля говорила громким шепотом, словно боясь, что кто-то ее услышит.

    - Солнышко, не бойся. Я не буду ругаться с папой. Давай дорисуем, ужинать и сказку слушать. Идет?

    - Идет!

    Я ласково погладила ее по головке, а в голове, словно кто-то дернул рубильник, вспыхнула мысль: так же нежно я гладила волосы ее отца. Которого я любила. И несмотря ни на что, люблю и сейчас. Даже его несправедливость, которая безмерно злит, у меня находит оправдание. Я хочу думать, что не безразлична ему, что он не забыл меня. Зачем мне этот самообман, не знаю. Наверно, чтоб смягчить эту невыносимую боль – видеть его жену, его ребенка и понимать, что это я могла бы быть хозяйкой в этом доме…А я довольствуюсь ролью няньки его ребенка. А вдруг они сейчас, пока Машуля еще не пошла в школу, заделают второго? Мальчика, тоже похожего на Руслана?

   - Яна? – опять вернула меня в реальность Машуля. – Давай завтра дорисуем? Пошли лучше уточек кормить!

    - Тогда давай уберем все. И со стола, и игрушки у нас разбросаны.

     - А почему Лена не может убрать? Она ж у нас в доме убирает? – включила неожиданно Машуля маленькую барыньку.