Гувернантка (СИ)

    Слезы обиды я сдержала, однако безмятежное выражение на лицо никак не натягивалось. И Машуля тут же это заметила.

    - Ян, ты чего? Кто-то обидел? Давай ему гусеницу за шиворот кинем?

    Я чуть не рассмеялась.

   - Все нормально, солнышко. Просто мне кажется, что папа не доволен моей работой. Теперь, по его повелению,  мы будем есть за одним столом.

    Машуля запрыгала от радости и повисла на мне, как мишка- коала на эвкалипте.

    - Ян, так здорово! Теперь мама не будет мне без конца делать замечания. А мне плакать хочется, а не есть, когда вот это: «Мария, не сутулься», «Мария, не клади локти на стол!», «Мария, не стучи вилкой о зубы!» Теперь воспитывать манеры ты будешь, и мне не будет так обидно. А вообще, - малышка понизила голос, будто собираясь рассказать нечто архисекретное. – У бабы Нины мы ели жареную картошку прямо из сковородки. Без всяких ножей. И если честно, мне сильно хочется такой картошки. А здесь ее не делают.

    Сдохший было воинственный хомячок пошевелился, и я чуть не издала воинственный клич индейцев: «Й-е-ху!!!»

    - Тогда…, - тоже шепотом я озвучила первую плюшку в случае благополучного исхода. – Мы как-нибудь поедем в музей, а по дороге заглянем в Макдональдс и закажем гору жутко вредной картошки – фри.

    - Правда?! – глазенки Машули восторженно заблестели.

    - Правда. А теперь о главном. Машуль, тебе вообще не будет обидно, что от тебя требуют королевских манер, если мы превратим это в игру. Вот меня папа тоже заставил ходить, как учительница в школе, хотя это очень неудобно. Мы сделаем все, как он хочет, только вложив в десять раз больше усердия, чтоб получилась почти карикатура.

    - Что такое карикатура? – Машуля напомнила, что разговаривать я должна не сама с собой, а и с ней тоже.

    - Карикатура – это высмеивание кого-то. Сходство объектом есть, он узнаваем, но искажен так, что вызывает смех. Например, во время войны с немцами рисовали карикатуры на Гитлера…, - я осеклась, понимая, что меня опять занесло. – В общем. Мы должны перестараться, чтобы все, что папа требует, выглядело смешно, и он сделает нам послабления.

    - А он не заругает? И кто такой Гитлер? – боязливо спросила Машуля.

    - Не заругает. Гитлер – известный преступник. Нельзя ругать за то, что человек слишком усердствует в исполнении приказа. А мы с тобой поиграем в шпионов на задании.

    - Вау! Это как «Тотали спайс»! Они крутые! И что мы будем делать?

    - Я же сказала, будет играть. Будто мы на задании и нам необходимо вжиться в роли. Тебе в роль маленькой чопорной леди, а мне в роль занудной педантичной гувернантки. Синего чулка. Как в фильмах. - Объяснила я задачу, сама воодушевляясь ею.

    - Блин, круто!!! – взвизгнула Машуля и захлопала в ладоши. – Только я не понимаю тех слов, которые ты говоришь.

      - Ну педантичный – это как твой папа. Требовательный, строгий. А чопорный…, - …тут я опять хотела сказать: «Как твой папа», потому что словарь синонимов выдает как вариант «застегнутый на все пуговицы», но не стала. – Вот посмотрим киношки про принцесс, и ты поймешь, какой это.

    Тысячу раз прав был Марк Твен, когда говорил, что Работа - это то, что человек обязан делать, а Игра – это то, чего он делать не обязан. Когда девочке предъявляли адекватные требования, она протестовала. Теперь же, когда я предложила то же самое, но в виде игры, она пришла в восторг, потому что не обязана этого делать.

    Забив на учебную программу, мы с удовольствием посмотрели два старых фильма про маленьких леди и принялись разрабатывать стратегию и тактику и формировать нужные навыки. Труднее всего давалось Машуле искусство есть при помощи ножа и вилки, но кое- как она его освоила. Мы тренировались на хлебе, чтобы не получилось, как в «Красотке» - какая-нибудь скользкая козявка не улетела бы за пределы тарелки.

    На наше счастье, Руслан на обед не приезжал. И все прошло мирно и скучно. Но к ужину мы подготовились.

    Я туго заплела непокорные кудряшки Машули в упругие косички, не оставив ни единого выбивающегося волоска. Отказались от ее привычных удобных леггинсов и футболки и нарядили ее, как гимназистку, в классическое клетчатое платье с белым воротником из кружева. Белые капроновые колготки и туфельки со «стучащими» каблучками дополнили нужный образ.  Мне особо выбирать было не из чего, поэтому я просто переоделась в свежую блузку.

    Попросила у Клавдии шпильки, вызвав искренне недоумение. Но я объяснила, что барин требует предельно строгого вида, и я сама от этого страдаю.