Гувернантка в набедренной повязке

– Полтора года назад совершенно внезапно умерла моя родная тетка, которой и принадлежал этот дом. Она у меня бизнесвумен, очень энергичная и предприимчивая… была, к сожалению. Занималась антиквариатом, раритетными вещами, и, как теперь выяснилось, очень удачно, судя по наследству, которое она мне оставила. У нее даже в Англии и во Франции имелись свои салоны. Незадолго до смерти она их продала, и деньги теперь в банке на валютном счету. Когда после ее смерти прошло полгода, меня вызвали сюда и огорошили известием, что я – единственный наследник этого дома и всего, что в нем находится и к нему прилагается. А там, в доме, еще и коллекция картин, две машины в гараже… валютный счет в банке, ну, и еще кое-что, не буду вам перечислять, – махнул он рукой. – Признаться, я был ошарашен не на шутку, когда узнал такую новость, ведь у меня есть двоюродный брат, родной сын тетки. Хоть и уехал он в свой монастырь, как я тогда думал, но ведь найти-то его все равно можно? Когда стал выяснять, что к чему, оказалось, что он уже четыре года лежит в психиатрической клинике и тетка тщательно это скрывала. Мне она сказала тогда, как раз четыре года назад, что он ударился в изучение восточной философии и уехал в Тибет, в какой-то очень отдаленный монастырь, куда никакие родственники не допускаются. Да и добраться туда практически невозможно, только на вертолете или какими-то особыми тропами, о которых знают только монахи. Вроде бы Алексей решил порвать со всем, что касается мирской жизни, и не хочет ни с кем общаться. Мне тогда показалось такое объяснение очень странным: Алексей был очень веселым парнем, ничто человеческое ему не было чуждо, и вдруг – такое решение! Мы всегда с Алексеем ладили и дружили, хоть и виделись не так часто, как хотелось бы. Жили в разных городах, но всегда звонили друг другу, я иногда сюда приезжал, и он у меня тоже бывал. А тут он вдруг так странно уехал и ничего мне не сказал. Хотя он действительно увлекался всем, что касается Востока, и по молодости лет даже пробовал заниматься йогой. И вот только тогда, когда тетка внезапно умерла – у нее оторвался тромб, – мне стало известно, что Алексей болен, очень серьезно болен и признан недееспособным. По этой причине получилось так, что наследником всего богатства, которое осталось после тетки, являюсь теперь я, будь оно трижды неладно. Я почему-то уверен, что Алеша заболел именно из-за него: у него маниакальная шизофрения в крайне тяжелой форме. Ему все время кажется, что за ним следят, что его хотят убить и завладеть тем, что они с матерью имеют, – тяжело вздохнул Юдин, и Карина заметила, что в глазах мужчины блеснули слезы. Он поторопился отвернуться, чтобы девушка ничего не увидела, но было уже поздно. Это проявление неподдельного горя настолько удивило Карину, что она даже приоткрыла рот.

«Не показалось ли мне это? – подумала она. – Неужели вот этот человек, который запросто оставил меня умирать на дороге, сейчас чуть не заплакал? Нет, что-то здесь не то, и я теперь в лепешку расшибусь, а узнаю, в чем дело», – решительно сдвинув брови, сама себе пообещала она.

– В завещании было оговорено условие, что я должен быть опекуном Алеши, – тем временем продолжал рассказывать Роман чуть глуховатым голосом. – И, естественно, соблюдать все условия, вытекающие из этого обязательства. Господи, да я бы и без этого сделал для него все, что от меня требуется, – проговорил Юдин, хмуро сдвинув брови к переносице. – Оказывается, тетка давно написала это завещание, почти сразу после того, как Алексей заболел, – глухо проговорил Юдин и на некоторое время замолчал. Карина не беспокоила его, а молча стояла рядом.

– О чем это я? – тряхнул Роман головой. – Ах, да. Вот я и говорю, что нам с Сашкой пришлось переехать в этот дом, потому что Алеша здесь, и я не могу его бросить, и в Новороссийск не могу его перевести. В завещании было условие, что Алексей будет находиться именно здесь, в Москве, в этой клинике. Она считается самой лучшей частной клиникой санаторного типа, профилированной на подобных заболеваниях, и уход там действительно очень приличный. Я навещаю Алешу два раза в неделю и всегда присматриваюсь к любым мелочам. К сожалению, заболевание это не лечится, а только немного блокируется транквилизаторами и с годами неизбежно прогрессирует. Печальная история, – тяжело вздохнул он. – Я не очень вас утомил своими проблемами? – спросил вдруг Юдин и пристально посмотрел на Карину. – Даже не знаю, что такое со мной, – пожал он плечами. – Наверное, я давно хотел кому-нибудь выговориться и нашел в вашем лице именно того человека, которому можно доверить то, что другим нельзя, – задумчиво и как-то рассеянно проговорил он. – Извините меня, не очень-то интересно выслушивать исповедь о чужих проблемах.

– Нет, что вы, мне очень интересно, – ответила Карина. – Действительно, очень грустная история.