Гувернер (CИ)

– Дамы и господа! Сейчас я вас заинтригую. Дело в том, что мы с Реджинальдом придумали для вас небольшой сюрприз.

Реакция на это сообщение не замедлила отразиться на лицах и в возгласах собравшихся.

Графиня Фам Пиреску:

– ?

Управляющий Бертольд:

– !

Гертруда:

– Ой!

Неправильная прислуга:

– …

Диджей:

– amp;%$ъ##@* amp;

– Да-да! – торжественно продолжал баронет. – Сюрприз. От вас требуется лишь немного терпения. На подготовку у нас с виконтом может уйти время.

– Ой, как интересно! – пискнула Гертруда.

– Это действительно любопытно, – с вековым достоинством матрон произнесла графиня.

– Хм, – издал Бертольд, по-видимому, еще не решивший, как реагировать на эту неожиданность.

– Еще коньяку? – неуверенно и не к месту спросила прислуга в сторону люстры, словно обращаясь к Диджею. Брауни же адресовал мне взгляд, в котором читалось нехорошее предчувствие. Видимо, приятных сюрпризов от этой компании он не ожидал. Я посмотрел на юного виконта и впервые увидел на его лице подобие эмоции. При тщательном анализе расположения мышц можно было предположить, что мальчик взволнован. Тем не менее, он не произнес ни слова, покорно встал из-за стола и удалился вместе с гувернером.

Диджей покинул район люстры, завис над моим плечом и прошептал прямо в ухо:

– Мне это не нравится. У них обоих какие-то совершенно неадекватные эмоции. Мальчик чего-то сильно боится, а взрослый аж ликует. И вообще, у гувернера все чувства такие обостренные, что ими даже питаться невозможно. Псих какой-то. Я полечу за ними – хочу проследить и посмотреть, что они задумали.

И не успел я ответить, как брауни вылетел вон.

После этого беседа в основном вертелась вокруг неожиданной выходки Влада и Реджинальда. Прошло четверть часа, но никто не вернулся, включая и Диджея. Я уже начал беспокоиться, когда в залу ворвался брауни, подлетел ко мне и торжествующе зашептал в ухо:

– Я же говорил! Говорил – здесь что-то не чисто! Я гений и пророк! Мне следовало бы поставить памятник.

Я не мог ответить так, чтобы другие не услышали, но потом как-нибудь я заявлю ему, что монумент следовало бы соорудить из газа, в силу некоторых особенностей его природы.

– Так вот, дорогуша, – соизволил наконец перейти к сути вопроса Диджей. – Они ушли!

– Чего? – не сдержал я изумленного возгласа. Занятые беседой остальные участники застолья, к счастью, не обратили на это внимания, только неправильная прислуга скользнула по мне незаинтересованным взглядом.

– Да-да, – подтвердил брауни. – Они ушли. А если точнее, то уехали. Подхватили по саквояжу, спустились в гараж, сели в одну из машин, и умчались под возглас Влада "Вперед, мой славный господин, и пусть весь мир падет к нашим ногам". Вот такой сюрприз!

Должен признать, эта новость мне вовсе не понравилась. Необъяснимое поведение именинника и его гувернера, мягко говоря, настораживало. Проще всего, конечно, отстраниться и считать, что это не мое дело. Но как показывает наш с Диджеем опыт, если начинаются неприятности, мы с ним обязательно окажемся вовлечены. Воля у судеб, видать, такая. Короче говоря, надо как-то обратить внимание высокого собрания на выходку баронета и виконта. Просто сказать: "а знаете, Влад только что смылся, прихватив с собой Реджи", – явно не годилось. По-другому как-то надо, помягче. Так, чтобы моя осведомленность не бросилась в глаза.

Идея не заставила себя ждать. Я пальцем поманил неправильную прислугу, а когда она наклонилась ко мне, тихо сказал:

– У меня к вам просьба. Не могли бы вы найти баронета и передать ему – сэр Сомверстоунский надеется, что Влад не забыл о своем обещании?

Прислуга молча кивнула и вышла. В этот момент я осознал, как здорово иногда быть дворянином – твои слова исполнят, не задавая дурацких вопросов: а почему именно сейчас, а неужели нельзя дождаться возвращения баронета, и тому подобное. Может, мне попробовать каким-то образом навсегда заделаться бароном? Пока я представлял себе радужные перспективы, которые открывает передо мной этот замечательный титул, вернулась прислуга. И одного взгляда было достаточно, чтобы отметить серьезную тревогу, затронувшую прежде непроницаемое лицо этого немногословного серьезного мужчины. Несмотря на то, что поручение было моего авторства, прислуга подошла к Бертольду. Она что-то зашептала ему на ухо, от чего брови управляющего совершили восхождение на уважительное количество миллиметров. Затем из руки прислуги в руку Бертольда перекочевал сложенный листок бумаги. Управляющий развернул, прочитал, побледнел, посмотрел на прислугу, получил в ответ глубокомысленный кивок, перечитал, потер лоб, кинул озабоченный взгляд на матрону, перечитал, забарабанил пальцами по столу, скривил губы, перечитал, перевернул, ничего не обнаружил, перевернул обратно, перечитал, принял решение, откашлялся, еще раз откашлялся – погромче, завладел вниманием и произнес:

– Дамы и господа, возникли некоторые осложнения.

И воцарилась тишина. И стояла она несколько тяжелых мгновений. И раздался в тишине глас Великой Матери.