Гувернёр (СИ)

- Поставь бутылку на место, – гаркнул Драко, ограничившийся лишь чашкой кофе.

Скорпиус нехотя опустил початую бутылку бренди на стол и, скорбно взглянув на «безалкогольный завтрак», сел напротив отца и налил себе чаю.

- Ну что, Великий Малфой, как спалось, зная, что испоганил жизнь лучшему другу? – усмехнулся Драко.

Довольное выражение лица Скорпиуса сменилось мрачной маской беззвучного негодования. Медленно отодвинув от себя тарелку с разноцветными миндальными пирожными, словно моментально потерял аппетит, сцепил руки в замок и с не совсем уместной строгостью взглянул на отца.

- Ты защищаешь Поттера?

- Я жалею парня, который, на мой взгляд, понес слишком жестокое наказание.

- Он играл с моей дружбой.

- Теперь ты оправдываешься, – изрек Драко. – Знаешь, иногда я не могу уследить за твоей личностью: то ты плетешь такие интриги, что сам Темный Лорд обзавидовался бы, а порой ведешь себя как ребенок. Сначала твоя вчерашняя выходка заставила меня поверить в то, что мой непутевый сын из глупого мальчика вырос в расчетливого мужчину, но, задумавшись, я понял, что передо мной все тот же ребенок.

Скорпиус вскинул брови, а Драко лишь улыбнулся.

- Просто ведешь себя как обиженный ребенок, у которого забрали любимую игрушку.

- Тебе это показалось детской шалостью?

- А теперь ты жаждешь похвалы. Как ребенок, – настоял на своем Драко. – Не трудись, я знаю, что ты хочешь сказать. Да, я намекал тебе на то, что поступок Альбуса не следует оставлять без внимания, но только для того, чтоб успокоить тебя. Я был уверен, что дальше этого дело не пойдет.

- Знаешь, папа-тиран нравился мне куда больше, чем папа-философ, – заметил Скорпиус, так и не притронувшись к еде. – Ну серьезно, какие-то у тебя противоречивые желания: ты хотел, чтоб я учился в Хогвартсе, но чуть не выгнал меня, когда узнал, что меня распределили на Гриффиндор, ты хотел женить меня, но месяц не разговаривал со мной, когда я сбежал к Доминик, ты хотел внуков, но не принял моего японского приемного ребенка, и вот опять, ты намекал мне на месть, а сейчас говоришь, что это был глупый и жестокий поступок.

Вряд ли на Драко слова Скорпиуса произвели какое-то неизгладимое впечатление, потому как лицо аристократа оставалось совершенно спокойным.

- Я не могу и не хочу осуждать тебя, – мирно произнес он, понимая, что разозлить сына проще, чем щелкнуть пальцами. – Но кто как не твой отец скажет тебе о том, что твои поступки иногда…не вяжутся с твоими добрыми глазами.

- Ты можешь говорить мне все, что считаешь нужным, – согласился Скорпиус. – Но ты, прежде всего мой отец, а не третейский судья. Будь добр, люби меня таким, какой я есть, не заставляя меня опять заставлять тебя с помощью Империуса.

Драко от неожиданности чуть не поперхнулся кофе.

- Мне было тринадцать и ты меня тогда не любил, – поспешил его успокоить Скорпиус.

- Так вот почему мракоборцы дежурили у нашего дома почти месяц! Да уж, типичное решение твоих проблем: вместо того, чтоб что-то изменить в себе, ты используешь Непростительные заклинания.

- Спасибо бабушке Беллатрисе за это, – пропел Скорпиус. – Шучу, шучу.

- Ох, Скорпиус, доиграешься, – покачал головой Драко. – Ладно, я тебе сказал, ты меня выслушал. Я не требую, чтоб ты извинился перед Поттером, но надеюсь, что ты задумаешься над моими словами.

- Да, конечно, задумаюсь, – протянул Скорпиус. – Но что-то я сомневаюсь, что Гарри Поттер сделал сыну выговор за писанину в дневнике.

Так и не позавтракав, Скорпиус наскоро попрощался с отцом, даже чересчур манерно, и покинул столовую. Драко Малфой покачал головой, и, взглянув на лежащий по левую руку от него номер «Ежедневного Пророка», первую полосу которого украшала обличительная статья, написанная с подачи Скорпиуса, невольно задумался над тем, что не хотел бы иметь такого врага, как его сын.

* *

Несмотря на то, что дни заключения в четырех стенах квартиры на Шафтсбери-авеню уже давно прошли, обязанность Скорпиуса приносить Луи одежду, воду и полотенца каждое утро после полнолуния оставалась в силе. Иногда Скорпиус думал, что ему в этот период куда тяжелее, чем самому оборотню: сначала нужно было найти место, как можно дальше от любопытных людей, потом прийти туда с Луи, забрать его одежду и быстренько убраться самому, рискуя оказаться разодранным на части. Далее самое страшное – подъем в четыре утра. Найти оборотня, который мог заснуть в любой части леса (благо найти легко – по останкам растерзанных животных), принести тяжелую сумку со всем необходимым, чтоб по возвращению в жилой район Луи не распугал соседей своим видом.

Однако время шло, и иногда Скорпиус просто зачеркивал дни в календаре, в ожидании полнолуния. Причина была проста – после трансформации Луи не помнил ни слова из того, что в истерических порывах рассказывал бурому волку, вряд ли понимающему хоть часть той информации, которая лилась из уст странного паренька, сидящего совсем рядом, у слабо полыхающего костра.