Гваделорка

Так было и на утренней тренировке.

Команда получилась, конечно, не очень сыгранная, некоторые впервые видели друг друга, но часа за три «все — таки склепался подающий надежду коллектив» (так выразился Герман Ильич). А еще он высказал надежду, что и команда соперников — «не сборная России».

«Ихняя» команда называлась «Юпитер», и Федя Трубин предложил, что пусть «наша называется «Артемида». Никто не спорил. Про капитана Булатова большинство не слыхало, но рассудили, что имя — красивое и «древнемифическое», как у соседей…

Герман Ильич был прав: обе команды оказались одинаковые. В меру шумные, в меру бестолковые, но не драчливые и не обидчивые. Судью (физрука соседней школы) слушались, подножек нарочно не ставили, сильно не толкались… Таймы длились по полчаса. Никелю давали побегать пять минут в первом и втором таймах, а потом заменяли Лоркой. Он не обижался. А Лорка… в конце первого тайма она вдруг ловко увела мяч у толстощекого нерасторопного «юпитерца» и удачно пнула его Ване. А Ваня так же удачно издалека послал его Феде, который пасся у ворот соперников. Тот вмиг вогнал мяч мимо растерявшегося вратаря.

— Ура — а!! — взлетело над школьной спортплощадкой.

— Вне игры! — вопили болельщики «Юпитера».

— Сам ты «вне игры»! Там их защитник торчал!

Так был открыт счет. Правда, почти сразу «Юпитер» вмазал «Артемиде» ответный гол, но было уже ясно — соперники не сильнее.

В перерыве Федя хлопнул Ваню по плечу:

— Иван, ты герой! Такую передачу мне засветил! После этого как не забить!

— Это Лорка герой! Прямо в ноги мне мяч подала…

— И Лорка, — великодушно согласился Федя. Та с тихой гордостью улыбалась. Ваня не удержался и растрепал пятерней ее новую, мальчишечью стрижку.

Во втором тайме каждая команда вкатила соперникам по два очка, все изрядно запыхались, и казалось, что будет результат под названием «Победила дружба». Но за минуту до свистка неудачливый игрок «Юпитера» (тот, которого обвела в прошлом тайме Лорка) вмазался в мяч рукой. Ну, и сразу у «Артемиды» разгорелась надежда. Шанс! Пенальти! Ситуация — как в каком — нибудь международном матче!

Бить надо было Никелю или Ване — оба одинаково меткие «бомбардиры». Но Никель только что «отбегал» свое, а Ваня весь был в азарте, в инерции схватки и, конечно, вдарил бы как надо… Но он посмотрел на Никеля. Тот на своей скамейке запасных сидел скромный такой, поглядывал исподлобья и колупал кроссовкой гравий.

— Ребята, я не попаду. Правда… — выговорил Ваня. — Нога опять заболела. Это все еще от того ушиба книгой…

Все с пониманием приняли его неуклюжее вранье. Ваня старательно захромал, объявили замену, и Никель вышел на поле.

Щуплый такой, в похожем на Ванин костюмчике (впрочем, все были в похожих, только у «юпитерцев» для отличия — красные повязки). Нерешительный.

— Ребята, я, наверно, промажу.

— Это будет катастрофа, — сказал Андрюшка Чикишев. — Земля сойдет с орбиты, и межпланетный кубок окажется на Венере… Бей, Ник, без оглядки.

И Ник ударил «без оглядки». И не промазал…

Неудачливый игрок «Юпитера», из — за которого назначили пенальти, всхлипывал. Его утешали. Свои и соперники. И Лорка… Потом она подбежала к Никелю, которого поздравляли друзья и оказавшийся рядом снисходительный Бруклин.

Никель тихо светился и говорил:

— Это я нечаянно… Сам не ожидал…

Лика налила для него в пластмассовый стакан минералку.

Подошел Герман Ильич.

— Что вы наделали, друзья! Теперь на меня взвалят должность организатора спортивной работы… Хорошо, что до отпуска неделя…

— Куда — нибудь поедете? — спросил Ник.

— Едва ли. Учительский оклад — не для туризма. Буду готовить холсты к осенней выставке… Кстати, любезная Анжелика, не могла бы ты заглянуть ко мне? Давно не была. Мне интересно твое прямодушное, хотя порой излишне саркастическое мнение…

— Прямо сейчас?

— Ну… если можешь…

Тростик сразу ухватился за Ликин локоть.

— Ну, разумеется, разумеется, — сказал Герман Ильич. — Да пошли хотя бы всей компанией. У меня есть вполне съедобный клубничный джем…

Тимофей Бруклин тут же молча поклонился и отошел.

Федя сказал, что они с Андрюшкой обещали помощь Евдокии Леонидовне на грядках.

— А то она полотенцем…

— И я… — сказал Никель. — Хватит меня делать инвалидом.

Ване тоже следовало сказать «и я». Ведь его уже считали своим в этой компании. Но Лика опередила:

— Герман Ильич, пусть Ваня с нами пойдет! Он москвич. Ему здесь все интересно. И… как живут здешние художники…

Ваня решительно взял за локоть Лорку:

— Тогда и она…

— Ради бога!.. Значит, москвич Ваня?.. А как зовут этого юношу? — Он перевел взгляд на Лорку.

Лика хихикнула:

— Это не совсем юноша… Она записалась, как Ларик, а на самом деле она Лорка… Лариса.

Герман Ильич пятернями взялся за щеки:

— Мамочки мои… Вы меня подведете под монастырь! Это же запрещено… Такие подставки…

— Мы будем молчать, как партизаны! — поклялся за всех Федя Трубников. Затем он, Андрюшка и Никель помахали руками и отправились «на огородную барщину». Ваня вслед им пообещал присоединиться позже. И Лорка…

3