Гвардеец

Девочкина мама представила кавалеру даму, а капитан Дьяконов — даме кавалера. К стыду своему, имя дамы кавалер не запомнил, прикосновение к девочкиной талии отбило ему не только память, но и вообще способность соображать, и только природная пластичность помогла никому не наступить на ногу. Ту безымянную девочку он вспоминал очень часто, а ее талия даже снилась…

Следующим летом все было иначе. То есть подготовка к балу ничем не отличалась от прошлогодней. Но светское общение уже не вводило в ступор. Прикосновения если и вызывали дрожь, то эта дрожь была совсем иного толка — уже вовсю работали здоровые мужские инстинкты, и не случайно за обедом в отбивные, предназначенные для курсантов, были добавлены лекарства, хоть на время излечивающие от этих инстинктов. Об этом, правда, Осетр узнал совсем недавно, в этом году, спустя неделю после финишного выпускного, во время медицинской комиссии.

А позапрошлым летом среди присутствующих на балу высокородных девиц была и Татьяна Чернятинская. Но, во-первых, Осетру не довелось с нею протанцевать. А во-вторых, на балу присутствовал государь с семьей. И потому Осетр благополучно забыл о девушке.

Глава сорок вторая

Но вот теперь он все вспомнил.

— А ведь мы с вами встречались, Яна.

— Что вы говорите! — девушка распахнула глаза.

— Да-да, позапрошлым летом. У нас в школе был традиционный выпускной бал с участием Его Величества. На такие балы всегда приглашаются девочки. Вы там были.

— Ах, вон как!.. — Яна призадумалась. — Да-да, припоминаю. Когда кадетский хор пел гимн, вы стояли на сцене у левой кулисы, не так ли?

— Так, — сказал Осетр, хотя стоял он у правой кулисы, поскольку два года назад был едва ли не самым высоким на курсе. Это сейчас некоторые из сокурсников догнали и обогнали его в росте.

— Да, конечно, вспомнила! А потом мы с вами… кажется… танцевали вальс.

Ничего она не вспомнила. Не танцевали они тогда ни вальс, ни мазурку, ни один из современных танцев. Осетр танцевал вальс с тощей конопатой дылдой, которой наступил пару раз на ногу, и она осталась очень недовольна их танцем… Но какое это сейчас имеет значение! Главное, что появилось хоть какая-то мелочь, связывающая их, и у Осетра возникло ощущение, что эта тоненькая ниточка уже не оборвется и на Дивноморье вырастет и окрепнет.

Вообще, конечно, необычно, что на выпускные балы кадетов-«росомах» приглашают дочек аристократов. На первый взгляд, это странная традиция. Но еще более странным было бы, если бы такой традиции не появилось — ведь командующим бригады «росомах» во все времена являлся великий князь. Не портовые же проститутки должны танцевать с его подопечными на балах!

— И потом, после концерта, на вручении подарков, Его Величество похлопал вас по плечу, правда?

Осетр кивнул, хотя похлопал по плечу тогда государь-император вовсе не его, а Дмитрия Стародубского. Митька потом весь следующий семестр ходил с задранным к потолку носом…

Однако Осетр ему не завидовал — с таким же успехом император мог похлопать по плечу любого другого кадета. Тут как повезет… И лучше если повезет в бою, а не при раздаче праздничных подарков! Ну, или хотя бы на экзамене. А Стародубскому в следующую сессию все время не везло. Наверное, судьба усредняла везучесть…

— Ты, няня, ведь тоже там была, — сказала Яна. — Помнишь?

— Ну, разумеется, — закивала толстушка. — Это когда матушка-государыня была в таком голубом вечернем платье.

Осетр тоже кивнул, хотя Ее Величество была тогда вовсе не в голубом, а в бежевом. И с бриллиантовым ожерельем на шее. Уж это-то он запомнил очень хорошо, поскольку императрица Елена произвела на него вблизи совершенно неизгладимое впечатление. Совсем не то что на видеопластах!.. Там она какая-то официальная, а на балу ему все время казалось, что Елена Прекрасная очень похожа на маму, хотя маму Осетр почти не помнил. И он тогда позавидовал Митьке Стародубскому совсем в другом — тот на каникулы всякий раз улетал домой, вот к такой же красивой, уверенно ступающей женщине, рядом с которой желалось хотя бы просто постоять, а Осетр оставался в казарме, поскольку лететь ему было совершенно некуда. Яну же он запомнил потому, что девчонка на концерте играла что-то на старинном инструменте со смешным названием «скрипка», но когда эта штука зазвучала, оказалось, что она и вправду скрипит. Однако потом музыка захватила Осетра, и он с удивлением обнаружил, что живой инструмент странно трогает что-то в груди, совсем не так, как военные марши или клипы, по-другому, но не менее сильно, так что хочется пустить слезы…

— Вы тогда на скрипке играли.

— Да, — Яна кивнула. — Романс Яна Сибелиуса. Вы любите классическую музыку?

Осетр помотал головой:

— Нет. Я ее совершенно не знаю. Но то, что вы тогда играли, мне очень, очень понравилось.

— А стихи вы когда-нибудь писали?

— Нет. — Осетр развел руками, испытывая чувство стыда.

Наверное, она думает: «Ну и солдафон! О чем с ним только разговаривать?»