Гвардеец Бонапарта

– Хочешь выпить, Лаура? – спросил он, откупоривая бутылку виски.

– Нет, спасибо.

Он снова вздохнул и поставил бутылку в маленькое гнездо, устроенное в столе.

– То, что я вернул табак, совсем не шутка. Он принадлежал тебе, поэтому я и отослал его в ваш магазинчик. У меня на складе еще находятся так же принадлежащие тебе шерсть и перуанское золото.

– И уж конечно ты продал всех рабов, которые были на корабле? – презрительно глядя ему в лицо, спросила Лаура.

– Тебя устроит, если я скажу, что продал их и отдам вырученные за них деньги?

– Ты что же, считаешь меня работорговкой?

– Да нет, едва ли. Я отправил рабов на Гранд Терр.

– В логово Жана Лафита? Да как же ты мог! Думаю все же, что ты их продал на одном из рабовладельческих аукционов.

– Лучше успокойся. Я не продал ни одного. Большинство решили работать матросами на моем капитанском судне, другие – нанялись пасти скот у меня на вилле в Аккадии. Те люди, которые захотят вернуться домой, могут это свободно сделать, как только заработают достаточно денег.

– У меня такое ощущение, что ты подумал обо всем.

Доминик сделал еще один глоток виски и, откинувшись на подушки, произнес:

– Кажется, не обо всем, дорогая моя. Похоже, я не подумал о том, как вернуть твою любовь.

– Вам не стоит и пытаться.

– Я всегда буду пытаться сделать это. Я… – его голос внезапно прервался и глаза заблестели.

Лаура ждала, что Доминик вновь заговорит, но когда не услышала его голоса, она на цыпочках подошла к его кровати и посмотрела на лежащего перед нею мужчину. Его дыхание было прерывистым, и лицо исказилось от горя. Однако Лауре показалось, что он испытывает сильную боль и даже не замечает того, что происходит вокруг.

Она прикоснулась пальцем к его бровям с замирающим сердцем, чувствуя, какие они сухие и теплые. С неясным беспокойством и нежностью Лаура отогнула слипшиеся бинты на его плече и взглянула на его рану. Вокруг раны темнели пятна пороховой копоти. Она с тревогой подумала о том, что у него могло начаться заражение.

Доминик казался таким слабым, таким беззащитным, совсем как в ту ночь, когда выпил отравленное вино, и его голова лежала у нее на коленях. Только теперь у него на щеке и на плече были раны, две отметины, которые он получил, защищая ее. Подавив вздох, девушка погасила лампы и села на стул рядом с его кроватью.

Казалось, Доминик забылся тяжелым сном, и в этом сне он вдруг пошевелился, повернулся к ней лицом. Легкая улыбка тронула его губы. Его дыхание стало глубоким. Девушка понимала, что не должна этого делать, однако не удержалась и положила свою ладонь на его обнаженную руку. Кончиками пальцев она с наслаждением почувствовала упругую силу его мышц, их восхитительное тепло.

– Капитан Доминик Юкс, – прошептала девушка. – Сколько же еще ночей я должна сидеть у твоей постели, надеясь, что ты не умрешь?

– Обещай сидеть возле меня каждую ночь – внезапно он произнес, открывая глаза, – и тогда я не умру никогда.

Лаура отдернула руку.

– Значит, ты все это время не спал?!

– Я проснулся только после того, как ты ко мне прикоснулась, Лаура.

Она резко встала.

– Спокойной ночи, капитан Юкс.

– Вряд ли она будет спокойной, если ты уйдешь.

– Если я останусь, она будет просто ужасной. Всего доброго, – Лаура пошла к двери, возле нее оглянулась на лежащего Доминика и вышла.

Он потянулся к бутылке, взял ее со стола, но затем, так и не отпив, поставил обратно. Поднявшись с кровати, Доминик натянул брюки и, помогая себе одной рукой, застегнул пояс. Одеть рубашку было бы для него необычайно трудно, поэтому он, не одевая ее, вышел наружу обнаженным по пояс. Пройдя через кают-компанию, Доминик остановился возле каюты Лауры, немного постоял у двери и пошел дальше, а с другой стороны тонкой двери, отделявшей ее от всего остального мира, стояла в темноте Лаура, напряженно вслушиваясь в затихавшие шаги капитана. Разочарованно вздохнув, Лаура стянула с себя платье и взобралась на постель. Однако она еще долгое время лежала, беспокойно ворочаясь, и вслушивалась в храпенье Иды, сожалея о том, что не открыла дверь Юксу.

На рассвете Лаура вышла на палубу. Лучи восходящего солнца яркими пучками света озарили океанский простор там, где он сливался с горизонтом, и окрасили огромные треугольные паруса «Дракона» в темно-алый цвет. Смутный силуэт «Попрыгуньи» все яснее вырисовывался в кильватере шхуны и, взглянув на нее в очередной раз, девушка уже могла вскоре заметить матросов на вантах.

Команда Доминика была занята обычной утренней работой. Его люди, надраив палубу песчаником, окатывали ее морской водой и мыли швабрами, чинили паруса, полировали все медные части так, что они постепенно начинали разгораться жарким огнем. Другие матросы, затянув залихватскую песню «Держи нос по ветру», резкими, быстрыми, ловкими движениями натягивали фал.

– Лаура, твой капитан прошлой ночью бежал с «Попрыгуньи».