Гвардеец (Оболганная эпоха)

Крикнуть 'Слово и дело' сейчас, когда поблизости караульные солдаты, с помощью которых можно скрутить Пандульфи, доставить его в Тайную канцелярию, учинить допрос... Или поступить умнее и тоньше: доложить Ушакову, установить за ростовщиком наблюдение. В конце концом итальянец может оказаться не виноват.

- Держи, - я сунул опешившему колоднику целый рубль

Арестант сначала ничего не понял, но потом бухнулся на колени и что-то забормотал.

- Удачи тебе!

Я поспешил в сторону Петропавловской крепости, надеясь, что генерал по обыкновению, засиделся у себя в кабинете до вечера.

Глава 27

Андрей Иванович оказался верен своим привычкам. За окнами было темно, зажглись немногочисленные фонари, а он всё ещё сидел в кабинете и работал. Возле него, почтительно склонившись, стоял секретарь, время от времени, подсовывая очередную бумагу.

- Андрей Иванович, разрешите войти?

- В чём дело, фон Гофен? Я отпустил тебя до утра, - удивлённо произнёс генерал, бросая в корзину для бумаг смятое письмо.

- Такие дела, Андрей Иванович, - сказал я и положил на столешницу горстку пятаков. - Уж извините за беспокойство.

- Зачем ты мне их принёс? Что я медяков не видел? - рассердился генерал.

- Видели, как не видеть, причём буквально на днях. Поэтому и принёс к вам лично, других в известность не ставил. Вы рассмотрите монеты получше, особенно дату чеканки. Всё сразу станет ясно.

Ушаков придвинул стопку к себе, вперил в неё взгляд. Лицо его постепенно наливалось кровью, дыхание участилось, ноздри раздувались, словно у ищейки, почуявшей след. Он спровадил секретаря и уставился на меня как чекист на врага народа.

- Откуда они у тебя? - хмуро спросил Ушаков. - Неужели присвоил в доме Сердецких? Я был о тебе лучшего мнения, барон.

- Никак нет, - с обидой произнёс я. - Я ни копейки не вынес из дома Сердецких. Зря вы обо мне, так говорите, Андрей Иванович.

- Тогда где ты раздобыл эту дрянь? - рявкнул побагровевший Ушаков.

- Ростовщик Пандульфи вместо сдачи выдал.

- Пандульфи... Не знаю такого. Рассказывай всё от начала до конца.

Я, пока добирался, успел составить в голове примерный план доклада, поэтому бегло изложил события, начиная с заложенной шпаги, и, заканчивая недавними событиями.

-... и только на улице понял, что в руках у меня фальшивые монеты.

- И ты никому об этом не стал говорить?

- Признаюсь, были мысли арестовать Пандульфи, но потом я решил, что вернее будет рассказать вам, что и как.

Ушаков задумался.

Я стоял напротив, стараясь не мешать ему. Наконец, генерал очнулся:

- Молодец, что ушёл тихо, - одобрительно произнёс он. - Рыбку не спугнул. Говоришь, Пандульфи звал тебя, обещал познакомить с полезными людьми.

- Так точно.

- И приглашение это ты пока не принял.

- Не понравилось мне оно, Андрей Иванович. Фальшивое, как эти пятаки, - я кивнул в сторону медяков, разложенных на столе.

- И я чую, что неспроста тебя ростовщик заманивает. Чего-то он от тебя хочет, и мне, грешному, любопытно узнать чего именно.

- Может, я к нему снова приду за деньгами. Мало ли какая нужда у меня образоваться могла, - предложил я.

Ушаков покачал головой.

- Нет, на тебя у меня другие виды. Ты всё же ступай к себе, отоспись и приходи завтра прямо сюда. Утра вечера мудренее. Я тут покумекаю малость и определю, как мы поступим.

Я давно заметил, что Ушаков любит принимать решения после долгого и тщательного обдумывания. Наверное, эта привычка позволила ему так долго сохранять за собой кресло.

Дома меня ждал встревоженный Карл. Ему рассказали, что Ушаков забрал меня с собой, и кузен изнемогал от дурных предчувствий. Слишком памятным оказалось пребывание в казематах. Слишком...

- Всё в порядке, Карл. Не стоит волноваться: Андрей Иванович не собирается отправлять меня в колодничью палату, - бравурным тоном произнёс я на пороге.

- Ушаков очень хитрый и опасный человек. У него глаза как у лисы, никогда не знаешь, что прячется за их выражением. Зачем ты связался с ним, Дитрих?

- Можно подумать меня кто-то спрашивал, - усмехнулся я. - Давай лучше на стол мечи, что у нас в печи.

Карл, хоть и сносно овладевший русским языком, до сих пор не понимал многих идиом и потому застыл с растерянным удивлением.

- На стол накрывай, - хмыкнул я. - В смысле жрать хочу, больше чем... Э... не буду смущать твой юный возраст.

Карл всё сильнее и сильнее проявлявший задатки Казановы лукаво подмигнул и, вооружившись ухватом, извлёк из печи горшок, приподнял крышку. Пахло изумительно. Что может быть лучше каши с мясом, приготовленной в печке!

- Дарья сегодня превзошла саму себя, - одобрительно произнёс я, доставая ложку.

- Это не Дарья готовила, - скромно потупил глазки Карл.

- Да? - изумлённо протянул я. - И кто же новая Марья-кудесница?

- Как ты догадался? - округлил глаза Карл. - Её действительно зовут Маша. Она прислуга из соседнего дома. Служит у медика из Англии, если не ошибаюсь, его зовут Джоном Куком[18].

- Что это за птица?

- Птица? О, майн гот, ты опять пользуешься непонятными русскими словечками! Неужели нельзя хотя бы в разговоре между нами пользоваться языком наших отцов?