Гвардейская кавалерия

— Конечно же, милок залётный, вижу. Как — не видеть? Чёткие и однозначные такие. И захочешь — не пропустишь…. Вот, первая. Тянется, тянется, а потом постепенно истончается…. Вторая. Уверенная такая. Могучая-могучая. Оп, оборвалась. Бывает. Знать, это коварная Госпожа Смертушка вмешалась…. Третья. Кружит, кружит, кружит. Не будет толка. Никакого. Совсем…. Четвёртая? Нет, лишь коротенький-коротенький отрезок. Видимо, не Судьба…. Смотри-ка ты, а первая линия, вдруг, «проснулась». Ага, силу набрала. И пошла, пошла, пошла. Ну, до той самой доски, о которой я уже говорила…. Всё, милок. Извини, но тороплюсь. Да и ты иди, куда собирался. Ждут там тебя. Очень ждут.

— Спасибо, добрая и милая бабушка, за очередные навороченные головоломки. Теперь будет, чем заняться на досуге. Уважила.

— Не за что, мой странный сеньор. Удачи тебе…

Значится, оказал, покинул, поболтал, поблагодарил, закинул за плечи тощий брезентовый вещмешок, а после этого неторопливо зашагал по пыльному городскому тротуару, ориентируясь на чёткие силуэты горбатых кранов, в сторону морского порта.

«Странная, братец, нам с тобой гадалка попалась. Очень странная и до полного опупения загадочная», — недоверчиво ухмыльнулся мрачный внутренний голос. — «Наплела — семь бочек маринованных арестантов. Мол, два жизненных Пути, первая любовная линия, внезапно «очнувшаяся от дрёмы»…. Чёрт знает, что такое, и сбоку нежно-розовый бантик, короче говоря. Шарлатанка старая и насмешливая, так её и растак. Ворона мудрая и надменная, обожающая пыль пустить в глаза доверчивые. Ладно, проехали…. Что наблюдается в округе? Городишко — откровенно-затрапезный и ужасно-провинциальный. Дома, домишки, хижины, лачуги, халупы, бараки. Впрочем, и пара приличных вилл-особняков встретилось, типа — с пафосными мраморными колоннами вдоль фасадов и ярко-голубыми прямоугольниками бассейнов за высокими коваными заборами. Из нетленной серии: — «Туспан — город контрастов»…. Оборванные детишки и блохастые собаки, отчаянно визжа, беззаботно носятся по кривым переулкам и изломанным улочкам. Дородные матроны с плетёными корзинками-сумками в руках величественно шествуют куда-то по бугристой булыжной мостовой. Босые и голые по пояс мужчины (но в обязательных широкополых шляпах на головах), сидя на неказистых крылечках, меланхолично покуривают толстые светло-коричневые сигары…. Климат же здесь гораздо мягче, чем в Мехико. В том плане, что гораздо жарче и на порядок влажней. Сейчас, к примеру, температура окружающего воздуха явно перевалила за плюс двадцать пять градусов по Цельсию и, более того, продолжает неуклонно повышаться. Побережье благословенного Карибского моря, как-никак. Ничего не попишешь…. А на востоке, кстати, всё небо плотно обложено пухлыми тёмно-сизыми тучами. Шторм приближается, не иначе…. О-па, допотопная нефтяная вышка-качалка. Вторая, третья, четвёртая…, восьмая. А с правой стороны возвышается-угадывается мрачная громадина какого-то крупного промышленного предприятия: сплошные серо-чёрные бетонные корпуса, кирпичные переходы между ними и трубы, трубы, трубы. Разные, понятное дело, трубы: высокие, низкие, широкие, узкие, местами даже напоминающие «сдвоенные» и «счетверённые» стеклянные мензурки для различных химических опытов — только очень-очень большие «мензурки», высотой в полноценный трёхэтажный дом.… Эге, да это же, как я понимаю, полноценный нефтеперерабатывающий комбинат. До чего же, право слово, хитрые и сообразительные ребята: где нефть добывают, там её, родимую, и перерабатывают, а в морском порту, наверняка, и наливной терминал выстроен. Впрочем, скорее всего, всё это принадлежит какой-нибудь крупной американской корпорации…».

Через двадцать пять минут он отыскал-таки Северный мол, расположенный в широком устье реки Туспан, и, прошагав по нему порядка ста пятидесяти метров, остановился, чувствуя, как по физиономии расползается широченная радостная улыбка.

«Ах, какая шикарная и неповторимая красавица!», — восхищённо зацокал внутренний голос, пребывавший в отменном настроении. — «Длинная, узкая, низко-посаженная, с мачтой пропорционально-невысокой. Борта выкрашены (совсем недавно, судя по всему), в благородный цвет «слоновой кости», с редкими тёмно-синими полосами. А верхняя половина мачты — в нежно-сиреневый. Верх совершенства, короче говоря…. Это я, понятное дело, яхту «Кошку» имею в виду. Впрочем, и девица, вольготно расположившаяся на капитанском мостике, вполне даже ничего: стройная, фигуристая, грациозная, в достаточно-откровенном цветастом купальнике. Лет семнадцати-восемнадцати от роду. Кровь с молоком, образно выражаясь. А её волнистые тёмно-русые волосы очень даже гармонично сочетаются со светло-кофейной загорелой кожей. Симпатяшка и наяда самая натуральная, согласись, братец…. Стоп-стоп. Это же…».

— Кого я вижу! — приветственно взмахнув правой рукой, радостно завопила девица. — Дядюшка Андрес собственной героической персоной! Мой девичий восторг, воистину, не знает границ…

— Привет, Мартина, — восхищённо покрутив головой, откликнулся Ник. — Ты сейчас — вахтенная?