Гвардия Бога Войны

К тому времени как он окончательно затих, все гвардейцы Шарны были либо убиты, либо сдались на милость победителя. Окровавленная рука Гарнала безжизненно свисала вдоль тела, Хартан потерял мизинец на правой руке, но оба они держались на ногах и вместе с Брандарком позаботились о том, чтобы ни один из оставшихся в живых почитателей Шарны не перерезал себе глотку. Не потому, что они дали клятву Томанаку. Просто живые свидетели могли принести гораздо большую пользу, чем куча безгласных трупов.

Не меньше восьми Конокрадов лежали вокруг бездыханными. Многие были ранены. Базел знал, что гораздо больше мертвых и раненых осталось в тоннелях, где они сражались. Но они совершили то, ради чего пришли сюда, подумал он, глядя, как Чавак, воин, «не видевший смысла» менять Шарну на Томанака, медленно выходит из бокового коридора. За ним приковыляли еще два Конокрада. Все твое были ранены легко, клинки их мечей покрывала запекшаяся кровь. Чавак тащил за собой чье-то бесчувственное тело в богато расшитом облачении.

– Мне показалось, этого ты захочешь получить живьем, – пробурчал он, бросая свою ношу к ногам Базела.

Стараясь не потревожить Вейжона, Базел вытянул правую ногу и поддел плечо человека носком башмака. Он перевернул его на спину, и ледяной огонек засветился в его глазах, когда он узнал амулет верховного жреца Шарны, свисающий на цепочке с шеи пленника.

– Да, – мягко подтвердил он, проводя рукой по лбу Вейжона и глядя снизу вверх на своего молодого родича. – О да, Чавак, этот нужен нам живьем.

Глава 24

Последний из захваченных гвардейцев был обыскан и старательно связан. Всего их осталось немного, и они были разбиты во всех смыслах этого слова. Они знали, какая кара ждет тех, кто служит Темным Богам, особенно среди градани, и сейчас сидели бледные и молчаливые. Единственное, в чем им повезло, – Бахнак не признавал пыток, даже в тех случаях, когда их допускал закон. Это не спасет их от сурового наказания, предусмотренного законами градани, но князь Харграма хотя бы не позаботится о том, чтобы сделать их смерть тяжелее.

Базелу пришлось оставить все это на Хартана, сам он должен был позаботиться о раненых. Он беспокоился о Керите – после тяжелого удара она так и не пришла в себя до конца. Казалось, она с трудом понимает, где находится и кто такой Базел, но физических повреждений у нее не было. Как бы сильно он за нее ни переживал, сейчас он едва ли мог помочь ей и Вейжону: немало других воинов были ранены серьезно. Придется заняться теми, кто больше всего нуждается в лечении, и сделать это как можно скорее. Не могло быть полной уверенности, что ни одному из почитателей Шарны не удалось выбраться из святилища, а если градани из клана Кровавых Мечей доложит патрулям князя Чернажа, что кучка Конокрадов слоняется по его территории, меры будут приняты немедленно. Тогда вряд ли кто-нибудь из отряда Базела уцелеет. А это значит, что избранник не сможет себе позволить пребывать в блаженной расслабленности, которая возникает после исцеления раненых. Тем, кто может ходить, придется самим заботиться о себе, пока они не выберутся отсюда.

Среди харграмских воинов были те, которым не мог помочь даже избранник Томанака. Из пятидесяти четырех Конокрадов, принесших Клятву Мечей и отправившихся с Базелом, семнадцать были мертвы. Еще девять последовали бы за ними, если бы не помощь Базела; состояние семнадцати оставалось очень тяжелым.

Хартан занимался приготовлениями к срочному отходу отряда, пока Базел лечил раненых. Ему помогали Гарнал и Брандарк. Ни один из Конокрадов больше не смотрел на Брандарка с подозрением, даже Гарнал. Точнее, особенно Гарнал. Он видел, как Брандарк сражался с наследным принцем Чалгазом, и именно Гарнал предложил потом Кровавому Мечу свой мешок, чтобы положить туда отрезанную голову принца. Он протянул его молча, не извиняясь за прежнее, но Брандарк понял, что означает этот жест… и последовавшее за ним крепкое рукопожатие.

Хотя им не хотелось обременять Базела лишними заботами, ни один из них понятия не имел, что делать с самим святилищем. Все физически ощущали висящие в тоннелях испарения зла: некоторые чуть больше, другие меньше. Но даже наименее чувствительные не могли не замечать исходящую от мозаик в коридорах черную силу, и никто не заблуждался относительно происхождения крови на алтаре и предназначения инструментов, висевших на стенах «часовни».

– Прошу прощения, Базел, – произнес наконец Хартан, тряся Базела за плечо, чтобы вырвать его из оцепенения, в которое тот впал, вернув к жизни столько безнадежно раненых, – но нам пора уходить.

– А? – Базел вскинул голову и заморгал. Несколько секунд он потерянно смотрел на кузена, потом пришел в себя. – Да, да. Ты прав. – Он хлопнул Хартана по плечу и с хрустом потянулся. – Мой меч… – Он снова заморгал, озираясь по сторонам, но почти тут же с облегчением улыбнулся, ощутив за спиной знакомую тяжесть. После лечения последнего раненого он повесил меч на место.