Гвардия Хаоса (СИ)

Виктория рассеяно размешивала в стеклянном бокале растаявшее мороженное, рассматривая текущий мимо ресторана поток людей. Просперо, трижды попытавшийся развязать диалог, решил, что будет проще настроиться на волну, на которой пребывала девушка, и так же испытал себя в созерцании, но ничего, кроме самой Виктории, не могло оказаться более достойным его внимания. Инспектора восхищала ее утонченная красота, которую видел всякий, но только до тех пор, пока не вступал с ней в близкое знакомство, потому что Виктория хотела казаться всем стальным клинком, а не нежным цветком. И только когда она забывала о том, что на нее смотрят, становилась такой, какой должна была быть в мире без сражений и мистических способностей — умной и доброй девушкой, по достоинству одаренной самой природой.

Виктория наконец заметила пристальное внимание к своей особе и с вопросом посмотрела на Просперо. Делать вид, что ничего не произошло, стало поздно, и он спросил:

— Есть ли мужчина, который покорил ваше сердце, синьора?

— В данный момент или вообще? — уточнила она. — Я влюблялась… пару раз.

Сердце инспектора застыло и упало куда-то в область подвала и городских коммуникаций.

— Но ничего действительно особенного не было, — продолжила она, и душа Просперо воспряла. — Одно свидание, разочарование… Живых людей любить трудно.

— Простите?

— Я имела ввиду тех, с кем мы близко знакомы, — уточнила Виктория. — Парни в Фламби меркли на фоне историй мамы о Гвардейцах и Стражах Неба — великих героях и злодеях прошлого. Они похитили мое сердце еще в детстве. Дедушка Валериан, дядя Кристиан, верные Дан и Регулус, грозные Кенсэй и Белгорро, ужасные Сигурд, Раббен и Августо… Правда, чем больше я узнавала о некоторых из них, тем быстрее выветривались глупые мысли из моей головы.

Виктория мило улыбнулась и Просперо ответил ей, отметив про себя, что она не назвала Дженази. И вовсе не потому, что забыла о нем.

— А вы, Просперо? Сколько раз вы завоевывали чье-то сердце?

Эспозито улыбнулся.

— Не думаю, что в моей жизни происходило нечто подобное. Я имею ввиду ситуации, когда влюблялись в меня. Я — да, такое случалось. Например, двадцать лет назад, когда я только начинал служить закону и Федерации.

— Вы вдвое старше меня, но хорошо запомнили только один такой эпизод? — не поверила Виктория.

— Она была особенной, — грустно ответил инспектор, погружаясь в воспоминания. — Мы познакомились совершенно случайно — мне пришло письмо, адресованное другому человеку. Другому Просперо Эспозито, который был старым другом ее семьи. Диана — так ее звали, сообщила ему о болезни матери, и просила приехать. Когда я понял, что прочел чужое письмо, написал ответ и сообщил об ошибке почтальона. И пообещал найти настоящего получателя письма. Провел небольшое расследование — это было легко — и узнал, что другой Просперо умер год назад, и написал второе письмо. Так началась наша переписка.

— Звали? — осторожно спросила Виктория.

— Она писала замечательные письма. Глубокие, искренние. Оказалось, что она была всего на три года младше меня, и училась в юридическом колледже, собираясь поступить на госслужбу. Вся семья — мать и отчим, переезжающие с одной съемной квартиры на другую. Через два месяца в одно из писем была вложена ее фотография, и я по-настоящему влюбился. Служба отступила на второй план, я начал грезить Дианой. И однажды просто взял отпуск за свой счет и приехал к ней.

— Реальность и письма оказались далеки друг от друга? — Виктория не смогла выдержать затянувшейся паузы. Просперо вынырнул из своих воспоминаний словно из глубокого омута и увидел девушку совсем в ином свете. Опыт и боль прожитых лет надавили на плечи, и он внезапно усомнился в правильности своей искренности. Зачем ей это знать?

— Да.

Виктория ничем не выразила своего разочарования, и даже дала понять, что ожидала подобного ответа. «Такова жизнь» — наверное, хотела сказать она, и только после этого Просперо решил, что сказать стоит.

— Диана из писем и настоящая Диана оказались разными девушками. Но настоящую Диану я полюбил куда сильнее, чем воображаемую. Что вообще могут передать строчки на бумаге? Звук голоса? Особенности мимики? Истинный смысл слов? Между строчек мы читаем удивительные вещи, которые порой не имеют под собой никакого основания. Другой человек — другая Вселенная.

— Понять человека тяжело, даже если живешь рядом с ним долгие годы, — подтвердила Виктория, вспомнив о Ранмаро. — Но вы имели ввиду не совсем это, извините.