Гвардия Хаоса (СИ)

Сигурд молча наблюдал за приближением робота-хирурга и размышлял над тем, что же делать дальше. Вселенная преподнесла ему сразу три сюрприза: непредсказуемую дочь Ришари, невиданную ранее мощь Дженази и мистический дар исцеления Раббена. Он пошел на риск из-за Юрики, едва не погиб и был спасен в самый последний момент — причем дважды. Сначала в тот момент, когда Тоттенгрибер вытащил его из-под смертельного удара Дженази, а потом — когда начали отказывать жизненно важные органы, поврежденные во время первого, сокрушительного удара бывшего Гвардейца. Синтетические модификации его тела оказались бесполезны, нейропроцессор и прочие имплантанты — уничтожены, и мозгу оставалось жить всего несколько секунд, но Раббен возложил на него свои руки — и срослись разорванные мышцы, нервы и сосуды, раздробленные кости. Он исцелил его тело, но только ту его часть, которая была дарована ему природой. Кибернетические усовершенствования с помощью подобной мистической способности восстановить нельзя. Они теперь вообще не подлежат ремонту — слишком велик был нанесенный Дженази урон, и теперь их предстояло извлечь хирургическим путем.

Операция обещала быть долгой, но император Дакиэрро ждал ее с нетерпением — он привык к возможностям нейропроцессора и прямого подключения мозга к инфосети, благодаря которому знал обо всем, что происходит в мире. По крайней мере, в тех его частях, в которых есть дроны и агенты Рассвета. Ну а в самой империи, просвеченной насквозь камерами и сенсорами, он был всевидящим и всемогущим богом. Совсем не таким, как сейчас, незнающим, что происходит даже за стенами этой операционной.

Раббен и Августо были рядом, готовые к любой непредвиденной ситуации. Во время операции Сигурд будет не способен сражаться, так что телохранители их уровня просто необходимы. Даже в самом сердце Дакиэрро.

— И давно ты научился исцелять, Раббен? — спросил он у невозмутимо-холодного Тоттенгрибера, хотя на самом деле хотел спросить о другом: с какой стати обычно безразличный к человеческой жизни бессмертный чародей вытащил из Креслана группу Карины? Благодаря этому наконец-то был создан прецедент — противник напал на отряд под командованием Дженази и ушел от него без потерь. Так эффективно Раббен не действовал даже во времена войн Гвардии с Небесными Городами.

— С двенадцати лет, — ответил Тоттенгрибер, наблюдая за приготовлениями робота-хирурга.

— Но почему ты раньше никогда не использовал эту способность? — продолжал удивляться Сигурд. — Скольких наших товарищей ты мог бы спасти?

— Кого? — Раббен повернул к нему свое мертвенно-бледное неподвижное лицо, и по спине императора пробежал холодок: очень уж убедительно Тоттенгрибер изобразил, что не понимает значение слова «товарищи». По-крайней мере, Сигурд так понял его реакцию на свой вопрос.

— Не важно… Я огорчен, Раббен. У тебя есть и другие тайны от меня и Августо?

— Да, — равнодушно ответил Тоттенгрибер, и у Сигурда почему-то пропало желание выпытывать у него оставшиеся секреты. Но он был просто обязан напомнить ему, кто из них повелитель огромной империи.

— Похвальная честность, — сдержанно улыбнулся император. — Но неужели ты забыл о том, что присягнул мне на верность и поклялся приложить все силы для достижения нашей общей цели? И что же теперь получается? Ты хранил свои подлинные возможности в тайне, скрывал их от нас, словно мы враги тебе? Как ты объяснишь это, Раббен?

— Зачем? — холодно спросил Тоттенгрибер.

— Что «Зачем?» — не понял вопроса Сигурд, плохо скрывая растерянность.

— Зачем мне что-то объяснять тебе? — прямо спросил Раббен, уверенно поймав взгляд императора своими темными глазами.

Изумленный Сигурд сорвался с медицинского ложа и встал прямо напротив взбунтовавшегося Тоттенгрибера, нос к носу, и остро жалел, что под рукой нет верного меча. Ну и о том, конечно, что Раббен был выше него ростом…

— Это мятеж? — прорычал император, с трудом сдерживая в себе желание свернуть Раббену шею.

— Нет, — ответил Тоттенгрибер, сохраняя ледяное спокойствие. — Но мне всегда было интересно узнать, что ты сделаешь со мной, если я прекращу тебе подчиняться. Вариант А — ничего; вариант Б — ничего: вариант В — ничего, вариант… — самым ужасным для Сигурда в поведении Раббена было то, что он даже не позволил себе снисходительной улыбки. Тоттенгрибер смотрел на него сейчас словно на насекомое, и размышлял, прихлопнуть его или нет.

— …ничего, — Раббен закончил фразу, и теперь бесстрастно ожидал ответа императора.