Гвардия Хаоса (СИ)

Первый Гвардеец медленно снял с цилиндра крышку и извлек содержимое — длинную и узкую полоску засушенного мяса, обретшего за долгие годы хранения прочность и твердость если не железа, то уж камня точно. На нем не было ни единого признака тлена и гниения.

— Плоть Таги. Последний из кусков, срезанных охотниками Ашшу. Съешь его — и станешь шик'чи'зо. Бессмертным и непобедимым.

Сигурд с сомнением посмотрел на древнюю реликвию.

— Ты сказал, что все, кто съел это, превратились в шикчизо… Это ведь чудовища, верно? Ты хочешь превратить меня в монстра?

— Ты сможешь сохранить свой рассудок, а значит, трансформация не будет значительной, — быстро ответил Августо.

— Откуда такая уверенность? — спросил император, подозревая подвох.

— Если ты не веришь мне, я просто уничтожу это прямо сейчас, — и Первый Гвардеец извлек из складок балахона бластер, чтобы направить его на кусок плоти Таги.

— Стой! — Сигурд продолжал сомневаться, но просто не мог позволить себе упустить такой шанс превзойти Дженази. — Погоди… Кто дал тебе это? Когда? На нашей планете есть шикчизо?

— Нет, — ответил Августо. — Иначе рано или поздно г'ата учуяли бы их запах. Дженази или Ришари… Нет, их нет под нашим небом. Я не могу открыть эту тайну никому, кроме другого шикчизо.

— Ты служишь им? — в гневе воскликнул Сигурд, сжимая кулаки. И вспоминая, что сейчас он практически беспомощен. Августо так долго служил ему, что в конце концов он все-таки потерял осторожность и оказался вот в таком уязвимом положении.

— Нет, — последовал убедительный ответ Первого Гвардейца. — Я служу нашему общему делу — спасению человечества.

Сигурд молча взял древнюю плоть из рук Августо. Глубокая искренность Первого слегка развеяла мрачные подозрения, и этого хватило, чтобы решиться на такой рискованный шаг.

— Если я съем это, то все г'ата будут охотиться за мной, верно? — произнес он с мрачной усмешкой, готовясь откусить первый кусок.

— Только если узнают о тебе, — ответил Августо. — А этого не произойдет, если ты будешь следовать мои советам.

— Хорошо, — усмехнулся Сигурд в последний раз — и его челюсти сжались, кусая окаменевшую плоть.

Сначала он нахмурился — по-видимому, мясо оказалось слишком твердым для его зубов.

— Слушай, ты уверен, что я смогу съесть его в таком виде? — спросил император, и тут же черты его лица исказились, обезображенные внезапным приступом звериного голода. Из горла вырвался дикий рык, когда он с остервенением рвал плоть Таги на части и судорожно глотал, не обращая внимания на те раны, которые получает в борьбе с окаменевшим мясом, которое не рвалось, а раскалывалось на мелкие острые куски. Зрелише было настолько ужасным, что Августо попятился — он, столько всего повидавший за невероятно долгую жизнь.

Проглотив последний кусок, Сигурд припал на четвереньки, и Гвардеец заметил первый признак трансформации — изменяющийся цвет глаз. Алые глаза наследника Первого Дома Отори приобрели глубокий насыщенный цвет, радужная оболочка и белок сливались в единое кровавое целое, и только зрачок остался черным, лихорадочно сужаясь и расширяясь. Потом стала чернеть кожа, начали выпадать зубы и отваливаться ногти — чтобы на их месте появились клыки и когти. С душераздирающим воем император Дакиэрро начал крошить ими прочный пол, пока Августо терпеливо высматривал остатки разума в его глазах.

— Что же, как и ожидалось, ты не сможешь совладать с этим безумием сразу, — произнес он, обращаясь к стремительно теряющему человеческий облик зверю. — Я совсем забыл упомянуть, что даже старейшие и сильнейшие из шикчизо не сразу вернули себе разум, вкусив плоть Таги. На это потребовалось время. Месяцы и даже годы… Но у нас нет столько времени. Поэтому придется рискнуть.

И Августо снова запустил руку в складки балахона, чтобы на этот раз извлечь длинный нож с обсидиановым лезвием. И резко, внезапно вонзил его в сердце Сигурда, всаживая каменный клинок по самую рукоять.

— Вот так… — прошептал Первый Гвардеец и поднял сразу обмякшего императора, чтобы отнести его к ближайшему ложу.

Ему пришлось ждать целый час, прежде чем Сигурд наконец открыл глаза. Трансформация в шикчизо остановилась, взгляд измененных глаз был осмысленным. И первое, на что они обратили свое внимание, была рукоять ножа, торчавшая из груди.

— Что это значит? — с трудом спросил Сигурд.

— Что ты оказался слабее, чем я рассчитывал, — уверенно солгал Августо. — Если не предпринять дополнительные меры, ты превратишься в безмозглого людоеда… Твой дух слаб, увы.

— Лжец! — пальцы императора сомкнулись на горле Первого Гвардейца, когти впились в черную плоть.

— Может быть, — удушающая хватка не смутила Августо. — В любом случае, не мог же я сказать раньше, что мне, возможно, придется пронзить твое сердце ритуальным оружием шикчизо для того, чтобы спасти твой разум… Ты ведь жив, верно, хотя оно не бьется — твое сердце.

— И ты предлагаешь мне теперь ходить с ним вот так все время? — прорычал Сигурд, отшвыривая прочь своего советника.