Гвардия Хаоса (СИ)

Сослуживцы Ивана Рыкова, кто искренне, а кто и с завистью, любили упоминать, что из ныне живущих мастеров мистических искусств, не принадлежащих к какому-либо Великому Дому, он является одним из сильнейших на Вердиро. Огромная физическая сила, которую не объясняет даже его могучее телосложение, и потрясающая живучесть агента служили очередным кирпичиком в сложившемся общественном мнении об жителях республики Славия, которых вечно представляли большими бородатыми великанами, любящими заложить за воротник, в клинических случаях — с балалайкой или гармонью в руках и верхом на медведях. И пусть Рыков не пил, не носил бороду и не прикасался к музыкальным инструментам (на самом деле он умел играть на аккордеоне, но сообщать никому об этом не собирался), его причислили к эталонным славам уже в первый месяц службы, когда он голыми руками скрутил занкилийского бронеящера, и ему приходилось прилагать массу усилий для того, чтобы не дать в лоб очередному любопытному индивидууму, совершенно серьезно спрашивающему, нет ли у Ивана ручного медведя. Нет, Рыков не стыдился своей родины и своего народа, и когда говорили, что он силен, потому что слав, ему было неловко по другой причине. Все было просто: отец — Алексей Рыков, военный хирург и преподаватель Волховского медицинского института, от которого Иван, к огромному сожалению родителя, унаследовал только внешность, а не склонность к врачеванию; мать — Лана Даркенвэй.

Сотрудников «Молота», которые знали о принадлежности Рыкова к Великому Дому, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Так получилось по двум причинам. Первая состояла в том, что других Даркенвэй в «Молоте» не было, остатки Великого Дома не горели желанием сотрудничать с Белгорро даже после того, как его предыдущий глава, Дан Даркенвэй, официально отказался от мести бывшему Гвардейцу. Вторая заключалась в нежелании самого Рыкова распространяться по этому поводу — родственники матери отказались от нее, так как она вышла замуж за отца вопреки запрету родителей.

Обо всем этом Иван вспомнил совсем некстати, оставшись наедине с тремя дронами «Рассвета». Остальных агентов «Молота» он отправил в центр Фламби, на помощь Валерии Лэйт, трезво рассудив, что здесь справится и сам. Здесь — это неподалеку от городской библиотеки, на небольшой площади со статуей основателя Фламби. Статуя еще не успела пострадать — в отличие от чьего-то неудачно припаркованного автомобиля, жизнерадостно догорающего после того, как в его топливный бак угодил лазерный луч одного из дронов.

Табельное оружие Рыкова было малопригодно для ведения боя с бронированным противником — калибр не тот, а в мистическом арсенале отсутствовали дистанционные атаки, но это и так ничего не значило — его специализацией был рукопашный бой. Конечно, его не обучали работе с холодным оружием в стиле дома Даркенвэй, но способности родичей по линии матери достались в полном объеме. Оставалось только приложить к ним стальные перчатки с наголенниками и продемонстрировать дронам Дакиэрро, какими разрушительными могут быть его удары.

С первым роботом все прошло удачно: стремительное сокращение дистанции — и усиленный кулак проделывает в броне внушительную дыру. Второй удар Рыкова сильно повредил голову дрона, а третий, уже ногой, снес ее с плеч, забросив, словно мяч, на крышу одного из домов. Остальные не спешили стрелять, не желая зацепить первого противника Ивана, и поспешили к ним, также решив вступить в рукопашную.

Уворачиваясь от клинков дронов, Рыков нанес несколько сильных ударов, но большого урона не нанес, а когда в пылу схватки решил блокировать удар стальной конечности, его левая рука тихим хрустом уведомила хозяина о закрытом переломе. Пинком отшвырнув от себя одного дрона и перекатом уйдя от второго, Иван поставил кости на место и запустил процесс самоисцеления. Перелом сросся почти сразу, но дистанция с врагом была разорвана и роботы смогли открыть огонь.

Немного побегав по площади под прицельным обстрелом из лазерных пушек и плазмометов, которые очень быстро изменили городской ландшафт не в лучшую сторону, Рыков снова подобрался к одному из дронов достаточно близко для того, чтобы оторвать руку с встроенным клинком и уже им отсечь противнику голову. Вот только он сделал это недостаточно быстро, и плазменный заряд дрона номер два прожег в его груди большую сквозную дыру.

Ранение не было смертельным: регенерация Даркенвэй могла восстановить сердце, легкие, ребра и позвоночник за счет внушительной мышечной массы Рыкова, но этот процесс не был мгновенным. И дрон не собирался дать ему на это время — подошел почти вплотную к упавшему агенту, чтобы сжечь голову. И Иван не был Тоттенгрибером или Ичиро, чтобы выжить после такого.

Спасение пришло неожиданно и вовремя: четыре револьверных выстрела с механической точностью поразили стальное лицо дрона и он отвлекся, переключившись на нового противника.