Гвардия советского футбола

«Это был 51-й год, вот после сезона мы отдыхали в Кисловодске в санатории Орджоникидзе, значит, Анатолий Ильин и я. Были мы там, по-моему, неделю; не помню сколько, не знаю. Ну и вдруг говорят: „Симонян, на выход“. Ну, на выход — на выход. Я вышел, там два адъютанта Сталина. Был такой Миша Степанян и второй Сергей Капелькин, кстати, бывший игрок ЦСКА, ЦДКА тогда. Они повезли меня на дачу, дача была рядом, и стали уговаривать меня, значит, перейти в ВВС. Я говорю: „Да никуда я не пойду“. Вот тогда, значит, он прислал самолет генеральский за мной. Короче говоря, они меня напоили там, и так, и эдак там: „Вы с Бобровым создадите…“ Бобров тогда в ВВС был тоже, сдвоенный центр, там прочее, туда-сюда. Я говорю: „Да никуда я не пойду!“ А они: „Ну, представляешь, он прислал военно-транспортный самолет, шесть летчиков, двоих адъютантов, нас, и мы приедем, не выполнив задание, — что он с нами сделает? Давай поедем. Ну, ты отказываешься — откажись у него“.

Повезли меня в аэропорт в Минеральные Воды, накрыли меня там унтами, мехами, там я отоспался в полете. И привезли в аэропорт, ну где ныне метро „Аэропорт“… Встречал меня полковник Соколов, начальник спортроты, и повезли, значит. Привели, сидим, ждем. Тут заходит Сталин Василий: „Садись“. На диван сел, ну я рядом с ним. „Я поклялся прахом своей матери, что ты будешь в моей команде. Ты сам понимаешь, что такие клятвы я нечасто даю“. Не понимаю, что сказать, может, согласиться?..

„Я хочу остаться в ‘Спартаке’“. — „Ну что ж, — говорит, — иди“. И вышел. Опять бегут адъютанты: „Командующий тебя просит“. Тогда ведь секретарями были: областного комитета Хрущев, а городского — Румянцев Иван Иванович. Они напрямую курировали команду, поскольку команда „Спартак“ чисто московская. Ну вот опять: „Садись“. Я опять сел, Сталин говорит: „Я слышал, ты боишься препятствий со стороны Хрущева и Румянцева. Ты не беспокойся, я решу этот вопрос“. Я говорю: „Василий Иосифович, да я знаю, что, если я дам согласие, через пять минут я буду в вашей команде… Но, Василий Иосифович, вы же знаете, что вот все-таки именно в ‘Спартаке’, благодаря тренерам, благодаря партнерам, я вроде состоялся как игрок“. И вот тут мне показалось, что я надавил на правильную пружину. И добавляю: „Василий Иосифович, разрешите все-таки мне остаться в ‘Спартаке’“. И тут он, значит, посмотрел на всех подчиненных своих: „Вот, слышите, — говорит, — человек сказал мне правду. И спасибо тебе за правду, правда лучше всех неправд на свете. Иди и играй за свой ‘Спартак’. Но запомни, в любое время по всем вопросам я тебя приму с распростертыми объятиями. Спасибо за правду“. И я тихо вышел».

Первые роли

В начале пятидесятых «Динамо» и ЦДКА в силу разных причин — смена поколений, оргвыводы после неудачи на Олимпиаде — сдали свои позиции. И «Спартак» вышел на первые роли в нашем футболе. В 1952 и 1953 годах «красно-белые» становились чемпионами СССР, а Симонян стал форвардом номер один в Союзе. В 1954 году была воссоздана сборная СССР. Дебют Никиты Павловича пришелся на матч со шведами. Сильные скандинавы были разгромлены со счетом 7:0. Никита Павлович отправил два мяча в ворота соперника.

Советская команда на равных играла с сильнейшими сборными мира в товарищеских матчах, а в 1956 году одержала первую в истории нашего футбола победу на Олимпиаде. Олимпийский турнир Мельбурна складывался непросто для советской сборной. Трудный стартовый матч с немцами, затем тяжелейшие игры с командой Индонезии — понадобилась переигровка. Изнурительный полуфинал с болгарами, завершившийся победой сборной СССР 2:1.

«Сколько же пережили за эти два часа мы, сидевшие на трибуне! — вспоминал этот полуфинал Никита Павлович. — Уверен, легче самому играть. В азарте игры разряжаешься, даешь выход эмоциям. Когда сосредоточен на действиях, не до переживаний. А тут ничего не можешь — только ждешь. Потом уже, став тренером, закалился. А тогда, после финального свистка, мы кинулись к ребятам на поле. Я не мог с собой справиться, бросился на грудь Эдика Стрельцова и разрыдался. „Да что ты, что ты…“ — успокаивал он, мальчишка, тридцатилетнего мужчину. „Вы же не представляете, что вы сегодня сделали!“ — твердил я, не в силах успокоиться. А впереди предстоял финальный матч — с командой Югославии».

Нужно сказать, что на Играх в Мельбурне Никита Симонян сыграл только в финале. Замены тогда были запрещены, а главный тренер Гавриил Качалин предпочитал перешагнувшему тридцатилетний рубеж Симоняну юного торпедовца Эдуарда Стрельцова. Но в финальной встрече Качалин выпустил Симоняна, ибо посчитал, что Стрельцов переутомился от выпавшей на его плечи нагрузки. Выход Никиты с первых минут стал сюрпризом и для югославов. Кроме того, старший тренер предположил, что сыгранность спартаковцев, составлявших основу команды, станет одним из козырей советской сборной. В стартовом составе оказалось восемь спартаковцев.