Гвардия тревоги

Тимка пробирался вдоль улицы, чувствуя себя бродячим псом, идущим по следу волчьей стаи. Лицо и руки были мокрыми от тумана, который никуда в темноте не делся. Фонари светили в вышине, как лица одноглазых призраков-великанов. Прохожие выныривали бесшумно и пропадали, похожие на обитателей подводного мира.

В одной из проходных парадных все четверо бесследно исчезли. «Должно быть, зашли в квартиру, — подумал Тимка. — Странно, что не было слышно стука двери, приветствия, голосов. Ведь дверь должны были открыть и закрыть. Допустим, открыли заранее и при встрече ничего не говорили. Но ведь затворить-то все равно надо, защелкнуть замок… Парадная гулкая, как все в этих краях. Слух у меня как у собаки. Почему же я ничего не слышал?»

Тимка поднялся наверх, до чердачной двери. Она была заперта. Спустился к подвалу. Подергал еще две маленькие дверцы в полуподвале, ведущие неизвестно куда. Тоже заперты, хотя из-под одной как будто пробивается лучик света.

Внезапно кто-то сзади закрыл ему глаза ладонями, как делают детишки в детском саду и прочие малыши: угадай, мол!

Тимка хотел было ударить локтем назад, но что-то удержало в последний миг. Вывернулся из кольца рук, обернулся, уже все зная, храня на лбу тепло узкой ладони…

Маша. Вот черт! Черт! Черт!

— Ты хороший следопыт, Тимка, — сказала Маша. — Ловко нас выследил.

— А то. Фирма веников не вяжет.

— Но — зачем?

Закладывать толстую Таю Тимка не собирался. Говорить правду о себе — тем более.

— Ты мне фант проиграла, там, у Дмитриевского. И сбежала, — сказал он.

Маша засмеялась.

— Что ж, ты прав, — весело сказала она. — Нехорошо получилось. Загадывай тогда желание. Только… — Маша на мгновение снова стала серьезной. — Не спрашивай, куда и зачем мы ушли. Это не мой секрет — я не могу сказать… Загадывай другое.

«Ты была там тогда? Тогда, у водосточной трубы? Ты спасала меня или просто привиделась мне сквозь кровавую пелену?» — Тимка знал, что никогда не спросит. Как бы ему ни хотелось…

— Закрой еще раз глаза ладонями. Как вначале. Я угадаю, — дрожащим и хриплым голосом сказал он.

Маша кивнула и зашла сзади.

Тимка на мгновение прижал ее ладони своими — сухими и горячими. Шумно втянул воздух ноздрями, запоминая.

— Маша, — сказал он.

— Угадал, — хихикнула она.

Юная волчица согласилась поиграть с псом-бродягой.

Ладони пахли грубой ржавчиной и одновременно чем-то неуловимо тонким, праздничным.

— Это я сначала бутерброды с рыбой делала, а потом мандарин чистила, — Маша опять угадала его мысли.

Обернулась ловко, перехватила Тимкины руки, провела подушечкой большого пальца вдоль ногтей. Тимка сразу застеснялся — ногти были не слишком чистые.

— Сколько у тебя заусенцев, — сказала Маша. — Больно, наверное. У меня когда один появится — и то жутко мешает и за все цепляется. Надо их специальными ножничками обстригать. Хочешь, сделаю? Я умею, меня Ася, сестра моя, научила.

Тимка представил, как Маша обстригает ему заусенцы, и зажмурился изо всей силы.

— Теперь ты иди, — сказала Маша. — А я останусь. Мне надо.

Тимка кивнул. Он все понял, но ни о чем не жалел.

Волки сбили пса со следа, заиграли, а потом прогнали вон. Пусть скажет спасибо, что не сожрали.

Пускай так. Маша. Маша. Маша.

— Это международный конкурс, поэтому все сопроводительные документы, естественно, на английском. Устраивают его в своих, конечно, интересах несколько самых крупных транснациональных корпораций. Денег не жалеют: ищут мозги, их тоже можно понять. Соединенные Штаты, бесспорно, сверхдержава, но никого, кроме врачей, адвокатов и политиков, уже давно не производит. Все остальное — импортное, привозное. Если могут купить и обеспечить достойный уровень жизни какому-нибудь одаренному колумбийцу, калмыку или русскому — почему нет? Математическая же одаренность, вы знаете не хуже меня, проявляется весьма рано. Главное, правильно сформулировать задачи…

Михаил Дмитриевич разложил на обширном письменном столе с десяток глянцевых листков и, рассказывая, обращал внимание Николая Павловича то на один, то на другой из них. Ему все больше казалось, что Николай Павлович по-английски не читает, но спросить было неловко.

— Я имею в виду, что если у вас есть или были в недавнем прошлом (конкурс по возрастным группам — от 12 до 20 лет) одаренные ученики, то вот — милости просим к участию. Анкеты условиями разрешено ксерокопировать. Я уже почти все, в том числе и предварительные задачи, перевел на русский…

При этих словах Николай Павлович явно оживился, и хозяин дома понял, что его догадка была верна.

— Есть, есть пара парнишек, — сказал учитель. — Если позволите ознакомиться, я бы им настойчиво рекомендовал…

— Ну разумеется! — воскликнул Михаил Дмитриевич. — Я же к тому и говорю. Все к вашим услугам. После письменного тура следует нечто в Москве, потом — вроде бы в Интернете онлайн (открытое информационное общество!), а потом — сияющие, захватывающие перспективы…

— Благодарю вас, Михаил Дмитриевич. Я непременно… А что же — ваш Дима будет участвовать? Он ведь, кажется, весьма одаренный математически мальчик…