Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе (СИ)

Когда мы прибыли в Тскавану, меня ошеломил вид столицы. Огромные высокие дома со стеклянными витражами, разнообразные клумбы, разбитые по всему городу, тенистые аллеи. Через некоторое время мне пришлось опустить взгляд из опасений посмотреть в глаза кому-нибудь из проходящих мужчин. Увы, родной край остался позади. Жестокая судьба закинула меня в чужие земли, в которых действовали свои законы. Не стоило усугублять мое и без того печальное положение.

Я не могла не чувствовать обжигающих взглядов, направленных на меня. Сцепив зубы, терпела липкость и приторность этих взглядов, пытаясь не терять присутствия духа. Наша процессия остановилась. Стало ясно – мы прибыли на центральную площадь. Корас развязал мне руки и даже помог спуститься с коня. Не из вежливости, конечно, а из соображений безопасности – вдруг я упаду с лошади и порву платье, или заработаю царапину. На невольничьем рынке такая мелочь могла сильно сказаться на стоимости рабыни, вот Корас и подстраховывался.                                                   

Меня провели на небольшой помост, на котором я увидела деревянные шесты. Рабынь ставили возле них и привязывали им за спиной руки, лишая возможности побега и давая покупателям оценить по достоинству живой товар. Та же участь постигла и меня. Когда мне завязали руки, я рискнула немного оглядеться по сторонам. Почти все шесты были заняты рабынями разных возрастов и назначений.

Из книг и рассказов отца, я в самых общих чертах знала, как устроены законы элькхе.  Рабыни делились на гостевых, личных, детородных, поварих и служанок. Самые привлекательные, служили «гостевыми», то есть были призваны развлекать и выполнять прихоти гостей дома, а также «личными», предназначенными для всех мужчин дома или только для его главы.  Для того, чтобы стать личной или гостевой, рабыня должна была обладать яркой внешностью, детородной – отменным здоровьем, поварихами брали только тех, кто хорошо готовил, а все остальные обычно становились простыми служанками. Я подходила под все категории, чему Корас определенно был рад – это увеличивало его шансы заработать на мне кучу золотых монет.

У торговли рабынями был свой заведенный порядок. Распорядитель торгов называл сначала самых ценных рабынь, тех, кто подходил на роль личных и детородных. Затем начинались торги и те, кто назначал самую высокую цену, забирали рабынь в свой дом. Главы самых бедных домов обычно ждали до последнего, забирая самых неказистых, старых или неумелых.

Несмотря на то, что Непримиримые Земли славились бесконечной враждой глав домов, а на площади находились многочисленные их представители, драк или тем более убийств во время их пребывания в Тскаване никогда не возникало. Объяснялось это несколько неоднозначным законом правителя Непримиримых Земель Парлута Гоцара, вполне лояльно относящегося к междоусобным войнам, но строго карающего тех, кто завязывал войны непосредственно в Тскаване или на несколько лиг вокруг нее.

Я осторожно посмотрела вдоль рядов стоящих на площади мужчин, ожидающих начала торгов. Мой взгляд не поднимался выше их шей, но этого и не требовалось - я чувствовала предвкушение и нетерпение, исходящее от них. Ощущала все те же мерзкие взгляды, от которых все внутри переворачивалось. Они ждали, когда можно будет приобрести живое существо, которое будет беспрекословно подчиняться любым их приказам.

И дождались - вышедший на помост распорядитель объявил начало торгов.

Меня объявили третьей. Двух рабынь передо мной продали в наверняка обеспеченные дома, если судить по деньгам, которые за них заплатили. Десять и пятнадцать золотых - довольно внушительная сумма.

Я пыталась думать обо всем угодно, только не о том, что в данный момент решалась моя судьба. Естественно, это у меня плохо получалось. Первым ко мне подошел мужчина в сером балахоне - очевидно, Слепой. Прикоснувшись ладонями к моему животу, он пробормотал себе под нос:

- Слишком слаба, еле выносит ребенка.

Видимо, ему, или тому, на кого он работал, была нужна именно детородная, поскольку Слепой быстро потерял ко мне интерес. Следующим подошел человек, облаченный в зеленый балахон с золотыми нитями, означающими принадлежность к довольно обеспеченному дому. Он, взяв меня за подбородок, стиснул пальцы так, что я поняла - синяков не избежать. Незнакомец вертел мое лицо, стараясь рассмотреть его со всех сторон, и мне приходилось каждый раз закрывать глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом.

В конце концов, видимо, удовлетворенный осмотром, он озвучил свою цену:

- Даю за нее два золотых.

Я нервно сглотнула. Происходящее все еще тонуло в некоей дымке неверия. Осознать, что все это - явь, а не сон, я еще до конца не могла. Слишком быстро разрушился мой привычный мир, оставив после себя только жалкие руины. Слишком силен был шок от смерти отца и разлуки с Гвендолин. Но страх уже заползал ледяной змеей в мое сердце, сворачиваясь там в клубок, готовый в любое мгновение пролить на него свой жалящий яд.