Гвианские робинзоны

Но слабость была такая, что Робен не мог приподняться. Тело словно налилось свинцом. Еще ему чудилось, что по лицу и шее течет тепловатая жидкость, у нее какой-то душный, особый запах…

Он посмотрел на рубашку и обнаружил на ней большое ярко-красное пятно.

— Да я просто в луже крови… Где я? Что произошло?

Каторжник ощупал себя со всех сторон, потом ему удалось подняться на колени.

— Нет, я не ранен… но эта кровь… О господи! До чего же я ослабел!

Бургундец находился в довольно широкой долине, окаймленной невысокими лесистыми холмами, между ними протекал неглубокий ручей с прозрачной свежей водой.

Такие ручьи и бухточки в изобилии встречаются в Гвиане, они служат единственным вознаграждением природы за те адские муки, что претерпевают здесь люди.

Робен с трудом дотащился до воды, напился, сбросил свои лохмотья и вошел в протоку. Он старательно смыл с лица и груди кровяные сгустки и, завершив омовение, уже выходил из ручья, как то же самое ощущение теплой текущей жидкости вновь обеспокоило его. Он тронул рукой лоб, глянул — ладонь была испачкана кровью.

Ощупывание лба и висков ничего не дало: никакой раны на коже не оказалось. Откуда же кровь?

— Бог мой, здесь приходится изобретать то, что людям дала цивилизация. У негра или индейца через пять минут было бы зеркало. Возьмем с них пример.

Несмотря на возрастающую слабость, парижанин отыскал несколько крупных зеленовато-бурых листьев водяной лилии. Срезать один из них, погрузить горизонтально в воду и удерживать в нескольких сантиметрах от поверхности было несложно.

Его лицо, отраженное как бы в стекле с подкладкой из оловянного листа, предстало перед ним с такой отчетливой яркостью, как будто он гляделся в самое лучшее зеркало.

— Так вот оно что, — сказал каторжник, после внимательного осмотра, обнаружив маленький шрам над левой бровью у самого виска, — меня укусил вампирnote 66!

И, вспомнив свою встречу с индейцем, свое отчаянное бегство, лихорадочный бред и наконец обморок, воскликнул:

— Какая странная у меня судьба! То меня преследуют дикие звери, то гонятся по пятам охотники за людьми, а теперь выходит, что ненасытное обжорство мерзкого животного спасло мне жизнь!

Робен не ошибся. Он бы погиб, если бы не вампир, который сделал ему сильнейшее кровопускание. Летучие мыши-вампиры питаются исключительно кровью млекопитающих. Они кусают только сонных животных, при случае не пропускают и человека, жадность их не знает границ.

Эта летучая тварь снабжена хоботком, или, точнее сказать, ее рот переходит в маленькую трубочку-присоску, снабженную крохотными сосочками. Вампир приближается к жертве, мягкими взмахами больших перепончатых крыльев вызывая ощущение приятной свежести и тем самым усиливая сонное состояние. Затем отвратительный рот медленно приникает к избранному месту, а крылья продолжают трепетать. Пробуравливание кожи животного или человека проходит постепенно и безболезненно. Мышь понемногу высасывает кровь, наполняясь словно живая медицинская банка. Насытившись, она снимается с места, оставляя открытую рану.

Если бы этим все и ограничивалось, беда была бы невелика. Двести или двести пятьдесят граммов крови, потребляемые крылатым вурдалаком во время «трапезы», не причинят особого ущерба «объекту», хотя это и вызывает некоторую слабость. Но после кровопускания почти никогда не наступает пробуждение, кровь льется всю ночь, а это уже ощутимый вред для здоровья. Человек теряет силы и рискует самой жизнью, если особый укрепляющий режим не восстановит потерю в кратчайший срок.

Немало путешественников, захваченных врасплох в своих постелях, не принявших мер предосторожности и не прикрывших ноги, шею или голову, просыпается в теплой кровавой ванне! И сколько уже заплатило жизнью, а в лучшем случае тяжелой болезнью, за свою небрежность! В лесной чаще мало кто располагает средствами, необходимыми для восстановления ослабленного организма. Люди становятся легко уязвимы для тропических заболеваний, сопротивляться которым можно лишь в хорошем физическом состоянии.

Но воистину нет худа без добра. Наш герой убедился в этом. Обильное кровопускание в данном случае спасло ему жизнь.

Робен медленно натянул на себя одежду. Преодолевая слабость, он с превеликим трудом вырезал палку, чтобы опираться при ходьбе. Плевать! Его железная воля вернется к нему не сегодня, так завтра.

Он должен идти. Итак, снова вперед!

Истинное упорство в конце концов бывает вознаграждено.

— Что это?!. — воскликнул парижанин через несколько минут. — Неужели я брежу?.. Да нет… Немыслимо… Как! Банановое дерево!.. И эта поляна… просека… Растения с треугольными листьями… Да ведь это батат! А вон кокосовая пальма… ананасы… маниока… Как хочется есть! Умираю от голода! Быть может, я попал в индейскую деревню?

Повинуясь неудержимому порыву, не размышляя больше ни о чем, француз срезал ананас. Он разрывал чешуйчатую мякоть, вбирал ее полным ртом, обливаясь душистым соком.