Гвианские робинзоны

За время пребывания в исправительной колонии Марони он не раз наблюдал, как совершались побеги. Ни один не оказался удачным. Беглецов рано или поздно ловили надсмотрщики, иногда — выдавали голландские власти; случалось, несчастные просто погибали от голода и лишений. Некоторые, еле живые, возвращались сами, чтобы добровольно сдаться на милость начальства, предпочитая тюрьму мучительной гибели в лесу.

Военный трибунал добавлял им от двух до пяти лет ужесточенного режима. Но они все-таки возвращались, настолько сильна в человеке жажда жизни, какой бы жалкой и убогой эта жизнь ни была.

Что касается нашего героя, он без колебаний посвятил себя служению идее; смерть мало значила для него. Робен знал, как избежать встречи с голландцами. Это легко. Надо лишь оставаться на правом берегу реки. На голод же — наплевать. Крепкое сложение и неиссякаемая энергия позволят ему долго продержаться. Ну а коль суждено погибнуть… Что ж! Он не первый, чей скелет, до блеска отполированный муравьями, найдут в этом лесу.

Впрочем, беглец вовсе не хотел умирать. Он был муж и отец, его не сломил изнурительный каторжный труд, не опустошила нищета, тюрьма не заставила опустить руки.

Он хотел жить для своих близких. И когда человек такой закалки говорит: «Я хочу!» — он может.

За ним, конечно, пошлют в погоню самых ловких тюремных ищеек, уж они-то будут стараться изо всех сил. Ничего не попишешь, если он дичь, надо попробовать перехитрить охотников. И — прежде всего направить их по ложному пути.

«Они, конечно, убеждены, что я двинусь к голландским поселениям, — размышлял Робен. — Поддержим их в этом заблуждении и для начала построим плот».

Француз круто свернул к реке, шум которой доносился до него справа. Стало ясно: это грохочет вода на Голубых Камнях, и если подняться вверх по течению, то в километре отсюда можно найти материал для плота.

Производя не более шуму, чем краснокожие на тропе войны или на охоте, каторжник направился прямо к берегу, до которого было чуть меньше часа ходьбы.

Осуществление задуманного плана требовало чрезвычайной ловкости и смелости. Робен понимал, что преследователи направились именно к реке, то ли вверх, то ли вниз по течению от Сен-Лорана. Одно из двух: либо идущие по следу уже миновали место, где он рассчитывал соорудить плот, и тогда нечего волноваться, либо нет. Во втором случае придется спрятаться в прибрежных зарослях. Там тюремщики его не найдут, сколько бы ни искали. Робена не смущало даже то, что предстоит Бог весть сколько просидеть в воде, в соседстве с пресноводными акуламиnote 19, хищными пирайямиnote 20, электрическими угрямиnote 21 или скатами-хвостоколамиnote 22.

Он не мог знать заранее, какое из двух предположений окажется верным и, подойдя к берегу, без задержки приступил к осуществлению плана. Опытным глазом выбрал пару прямых деревьев, белых и блестящих, словно серебряные бруски, свалил их двумя ударами, а затем решительно вступил в воду и по грудь вошел в гущу аромовых водорослей, называемых здесь «муку-муку». Эти ярко-зеленые растения, в изобилии устилавшие речное дно, необычайно легки, прочны, хотя и хорошо поддаются ножу. Робен отобрал десятка три побегов, длиною метра по два, бесшумно срезал их, стараясь не обжечься едким соком, лотом натянул крест-накрест — вроде решетки — между жердями.

Получилась двухметровая квадратная платформа, прекрасно державшаяся на воде. Веса человека она бы, разумеется, не выдержала, но для той цели, которой добивался Робен, вполне годилась.

Соорудив плот, он скинул с себя тюремную робу, набил ее листьями и пристроил так, чтобы она напоминала прилегшего на плоту человека; в рукав чучелу сунул вместо весла широкий лист и провел плот через скопление водорослей к чистой воде.

Приливная волна, которая давала знать о себе за двадцать с лишним километров от устья огромной реки, уже поднималась. Плот подхватило течением и повлекло, медленно кружа, к противоположному, голландскому берегу.

— Прекрасно! — воскликнул Робен. — Готов поклясться, что через четверть часа наши молодцы ринутся вдогонку за куклой на плоту!

Француз понимал, что лучший способ остаться незамеченным — и в безлюдной местности и в населенной — это не избегать торных дорог. И потому без малейшего колебания ступил на тропу, где мог легко встретиться со своими преследователями.

Углубляться сейчас в нехоженый лес не следовало. Он может послужить укрытием в случае необходимости, но в темноте сквозь него не продерешься.

Робен двигался с бесконечными предосторожностями, стараясь не производить никакого шума, и время от времени останавливался, пытаясь уловить необычный звук в шелесте зеленого океана.

Ничего подозрительного!.. Только падают капли на влажные листья, мерцающие в лунном свете, только шорох змеи или ящерицы в траве, безмолвное мелькание насекомых, да иногда хлопнет крыльями намокшая птица.

Он шел все время под темными сводами деревьев, слегка подсвеченными голубоватым сиянием луны, сквозь мириады светлячков, которые в полете прочерчивали ночной мрак огненными линиями.