Гвиневера. Дитя северной весны

— Это хорошо, — кивнула Игрейна. — Ты и не представляешь, какие дикие представления у некоторых людей о римской церкви. Я надеялась, что ты взойдешь на трон, не испытывая предубеждения против этой религии. Я никогда не стала бы навязывать свою веру другому, но надеюсь, что, если будет нужно, ты сможешь обратиться к церкви за помощью. Для меня это огромное утешение. Особенно сейчас, когда при дворе у меня больше нет обязанностей. Тебе сказали, что я живу в монастыре?

— Я слышала об этом, — медленно сказала я. Царственный взгляд упал на цветы, и женщина слегка улыбнулась, хотя я не знала, моему ли подарку или какой-то потаенной мысли.

— Он находится в излучине незаметной речки. Моя келья расположена в тени ив, гостеприимно принимающих певчих птиц. Я не слышала трубы, не видела штандарта и не показывалась на людях больше четырех лет.

— Ах, госпожа, — сказала я, — если ты пожелаешь вернуться, я уверена, что для тебя всегда найдется место при дворе короля Артура, и он хочет, чтобы ты знала об этом.

— Да, и такое же место есть у Моргаузы с Оркнеев. — Быстрота ответа Игрейны удивила меня. — Или, возможно, при дворе Уриена, если Моргана перестанет служить вере и вернется к своим обязанностям жены и королевы. Дело не в этом, моя дорогая. После того как прожита жизнь, полная трагических событий и величия, когда прибой бесконечно бьется в скалы Тинтагеля, а ветер собирает самые разные бури вокруг короля Утера, хорошо укрыться в маленьком гнездышке и жить незаметно. — Сейчас королева-мать говорила свободно, расслабленно, как будто радуясь возможности с кем-то поболтать. — Я потеряла интерес к придворной жизни задолго до смерти мужа и испытала облегчение, когда Артур не пригласил меня остаться при дворе после его коронации. Мы с сыном сейчас почти чужие друг другу, ты же знаешь, — добавила она, помолчав и легко вздохнув.

Я попыталась что-то сказать, но она опередила меня.

— Нет, нет, я предпочитаю шумной придворной жизни свою маленькую келью в излучине реки. Трудность была не в том, что делать с овдовевшей королевой, а как найти новую. Большинство людей ведь не понимают, что от нее требуется.

Я уверена: каждая женщина думает, что может быть королевой, если представится случай, но в действительности очень немногие обладают нужными для этого качествами. Я все пытаюсь сказать, — добавила она, переходя непосредственно к сути дела, — что я уверена: ты отлично справишься со своим делом… возможно, гораздо лучше меня.

— Почему ты так думаешь? — воскликнула я, пораженная ее внезапной поддержкой.

Она снова посмотрела на меня, на этот раз неожиданно весело.

— Начнем с того, что в тебе нет ни притворства, ни фальши. Ты такая, какая ты есть. И людям это нравится. Рано или поздно они всегда разглядят притворство. Но, что более важно, — я наблюдала за тобой сегодня утром, моя дорогая, — ты ехала, волнуясь, и это понятно — ты в первый раз почувствовала, что тебе предстоит стать королевой. Сначала ты испытаешь гордость и восторг, а королевская величавость поможет тебе позже, даже тогда, когда ты устанешь от нее. Во всяком случае, твои силы она будет поддерживать, — Игрейна снова перевела взгляд на жаровню. — Наслаждаться ею дано не каждому. Она помогает, если ты воспитана для этого, можно сказать, вскормлена для этого. Но если женщине нужно учиться вести себя по-королевски из-за того, что ее привела на трон страсть, ничего не выйдет. Я боялась, что Артур выберет какую-нибудь смазливую, но пустоголовую маленькую простолюдинку, пожелавшую стать королевой, понятия не имея о том, что для этого надо. Или что ты окажешься безумно влюбленной девицей, полной романтических идей, которые со временем только разобьют твое сердце и станут доставлять бесконечные неприятности сразу после медового месяца.

Сейчас Игрейна и поучала, и вспоминала прошлое, как будто делясь со мной мудростью, накопленной за годы нелегкой жизни.

Она помолчала и протянула руку к чайнику, чтобы убедиться в том, что чай еще теплый. Я взяла чайник, она кивнула, протянула свою чашку и, когда наши чашки были наполнены, снова откинулась на спинку стула.

— И вот позавчера вечером Артур приехал, в полном восторге от своей будущей жены, и я подумала, не влюблен ли он сам. Он рассказывал о твоем умении ездить верхом и о чем-то, называемом стременами, и о том, что ты интересуешься всем и каждым. Он не мог остановиться, говоря о твоих замечательных качествах, которые так радовали его, и я подумала: хорошо, что наконец-то он по-настоящему доволен. А это важно.

Снова наступила тишина. Спустя некоторое время Игрейна продолжила, глядя прямо на меня:

— Артур говорит, что люди уже обожают тебя, а это прекрасное начало. Но я не могла понять, как же ты относишься к ним. Поэтому утром я подошла к окну, чтобы увидеть, какая ты.

Королева-мать подняла чашку, и я уловила веселую искорку в ее глазах, когда она взглянула на меня поверх нее.