Гвозди

Для ещё недавно молчавшего Михалыч говорил, наверное, даже слишком легко. Но напомним читателю, что он ежедневно «читал вслух» и постоянно писал – читал, то есть, его мозг был готов к тому, чтобы «заговорить». И вот эта встреча дала тот самый эмоциональный толчок, который смог перезапустить заново способность говорить. Вдохнув поглубже, он посмотрел в глаза задержанному и продолжил:

– Я тот разведчик.

Задержанного как ударили. Он посмотрел в лицо инвалида в другом углу комнаты.

– И В-вас з-звали т-тогда Г-г-гулько. А ещё В-вас н-называли «К-косматый».

– Нет. Не может быть. Он умер! – задержанный замер. Понял, что проговорился, и опустил голову. Он ещё говорил себе под нос – «не может быть, вот ведь», когда Михалыч поднялся и вышел из кабинета. Ему было противно там находиться. К этому отребью он испытывал какую-то гадливость. Минут через пять его на выходе уже догнал «пиджак»: – Погодите минуточку, товарищ Астафьев. Я понимаю, Вы устали, но нам тоже нужно зафиксировать Ваши показания. Как-никак ранен наш сотрудник. Завтра за Вами заедет машина – часов в девять Вам удобно?

– М-можно р-раньше, – сказав это, Михалыч потащился к выходу.

– Постойте же! Вот упёртый какой. Подождите пару минут, я найду, на чём Вас отвезти. Далеко же. – С этими словами пиджак удалился по коридору.

Вторник следующей недели был у Зинаиды весьма хлопотным. Весь понедельник магазин был закрыт с вывеской «уехала на базу» – после такого обязательно наплыв покупателей. Во- первых, те, кто в понедельник не попал, пришли, во-вторых, сразу стало многим интересно, что такого завезли нового, тем более, с базы Зинаида приехала на почти заполненной мешками и ящиками полуторке с двумя грузчиками.

А такое в маленьком городке быстро распространяется. И вот до закрытия осталось буквально десять минут, народ разошёлся, или, точнее разогнался после того, как пятнадцать минут назад Зинаида крикнула на весь магазин:

– Очередь не занимать! Магазин закрывается.

Открылась дверь. В неё бочком протиснулся Михалыч.

– Ну, Михалыч, и выбрал же ты время! Нашла я тебе иголки! Будет твой примус фурычить ещё сто лет! Давай только быстрее, я закрываюсь, – и склонилась под прилавок, видимо, достать те самые иголки.

– Н-не сейчас, З-з-зина.

Зинаида распрямилась с удивлением на лице. И как-то совсем тихо проговорила:

– Михалыч, миленький ты мой! Заговорил! Неужто твои «чтения» помогли-таки?

– С-садов в больнице, с-слышала?

– Так это его на вокзале порезали? Вот беда. Надо сходить. Мало ему пули, теперь вот ножом получил. Ты-то был у него?

– В-вчера.

– Ну, молодец. Я в воскресенье обязательно схожу к нему. А ты из-за него, что ли, пришёл?

– Н-нет.

– Так что тогда стряслось?

– М-можно т-т-тебя проводить?

Зинаида аж всплеснула руками:

– Ой, да конечно! А раньше-то что мешало? Боялся – говорить не о чём? Так я за двоих поговорить могу. Всё, дуй на выход, жди меня – я сейчас.

Минут через пятнадцать эта странная пара шла по вечерней улице. Калека, волочащий ногу, и пышнотелая крупная женщина, в походке которой так же проглядывала лёгкая хромота. Несмотря ни на что лицо Зинаиды светилось и просто излучало радость. Говорила она, действительно, без умолку. Если бы кто из постоянных покупателей услышал её, то был бы немало удивлён, что эта громоголосая баба могла так мило «щебетать». В какой-то момент Михалычу удалось втиснуть словечко.

– К-комнату д-дали, отдельную.

– Стой, ничего не поняла, кому комнату дали?

– М-мне. Общежитие комбината. Эм-Гэ-Бэ п-посодействовало. И ещё р-работу п-подкинули у них в архиве. Обещали через г-год – два в коммуналку служебную перевести. Особенно, если женюсь… В-в-выйдешь?

– Кто – я? Ох, Михалыч, я ж как решето! У меня ж двенадцать осколков вытащили. Вся спина до задницы – один шрам. Я ж платья- то только с длинным рукавом ношу – вот смотри, и она задрала рукав, показывая длинный шрам от локтя почти до запястья. Во как распахало.

– Вот б-бабы д-дуры. Я ж тебя не за задницу л-люблю.

– Михалыч, миленький…. Я ж это от радости. Я уж думала – так старой девой и помру. Вокруг вон сколько красивых да одиноких. А ты чего раньше-то? Статьи пишешь в газету, а мне хоть письмо написал бы. Эх ты! Да мы с тобой и без твоего Эм-Гэ-Бэ всего добьёмся.

И, подхватив его под правую руку, пошла рядом.

Конец.