«ГЗ»

– Забыл тебе сказать, свидание тут у меня с одной девушкой. Но, бог с ней, что-то она уж слишком запаздывает. Если ты идешь куда-нибудь, то могу составить тебе компанию…

Достаточно достоверно. Студенты и аспиранты назначают любовные свидания здесь на каждом шагу.

Антон кивнул:

– Свидание… Понимаю. Удачи… Только я никуда не иду. Я это, я передумал.

Он снова зашел в комнату. Что ж, очень хорошо, подумал я и полез в рюкзак. Там лежали бутерброды, которыми меня снабдила Зоя. Я жевал и думал, почему это бутерброды, сделанные женскими руками вкуснее, чем те, что я делаю сам. Внутри, вроде, все то же самое. А точно вкуснее…

В девять вечера, в десять, в одиннадцать снова звоню в отделение милиции:

– Ничего не случилось?

– Нет. Нет. Нет…

Я не стал заходить к Антону, набрал его номер телефона:

– День-то кончается, а пока ничего не случилось.

Он ответил неожиданно твердо:

– Не беспокойся. Случится.

– Будем ждать…

Я все время смотрел на часы. Ну же, стрелка, быстрее, быстрей. Сегодня ничего не случится. Ничего не должно случиться. Ничего…

Двадцать восьмое апреля заканчивалось. Осталось две минуты. Одна. Стрелка ткнулась в двенадцать, и я тут же снова позвонил капитану Капустину:

– Ничего?

– Ничего.

– Отлично, – облегченно вздохнул я и тут же набрал номер Антона. Его телефон, однако, не отвечал.

Я подождал. Перезвонил еще раз. Не отвечает. Неужели спит? В такой-то день, когда должна подтвердиться его теорема. Нет, не может быть. Я знаю, у него не такие крепкие нервы. Знаю это наверняка.

Немного поразмыслив, я подошел к двери комнаты Макарова и Таирова. Прислонил ухо к деревянной обшивке. Тихо. Постучал. И еще раз.

Мне открыл позевывающий Таиров, узнал:

– Ты к Антону? Проходи.

Он впустил меня в прихожую и тут же скрылся в свой комнате.

Дверь в комнату Макарова была чуть приоткрыта. Я легонько стукнул в нее и открыл, вошел в комнату. Она была пуста. В глаза бросилось распахнутое настежь окно. Оттуда веяло могильным холодом…

Я лег животом и грудью на широкий подоконник, заглянул за окно вниз. Он лежал на асфальте, широко раскинув руки и ноги, как будто вцепившись ими в землю. Как звезда. Или как незавершенная буква «Ж»…

Я сполз с подоконника и набрал номер капитана Капустина:

– Приходите… Случилось…

Да, на следующий день среди сообщений в сводке происшествий за 28 апреля было и это: «Аспирант МГУ покончил жизнь самоубийством, выпрыгнув из окна общежития главного здания университета на Воробьевых горах. Сотрудники правоохранительных органов выясняют причины, побудившие начинающего математика покончить с собой…»

– Будем разбираться, – вздохнув, сказал мне капитан Капустин, – от чего это он на такое решился.

А для меня причина была ясна. Я хорошо помнил слова, сказанные Антоном после отравления в столовой: «Во имя большой науки. За это не то, что пострадать, умереть не страшно!» Антон Макаров доказал свою теорему. Ценою собственной жизни. Его прогноз был полностью и в точности подтвержден. 28 апреля «неровное поле» сыграло так же, как и 20 апреля, так же как и 10 марта, так же как и 15 февраля, так же как и во все остальные прогнозные даты.

Следует ли из всего этого, что Макаров – великий математик? Согласно фактам, пожалуй, да. Антону с помощью математики удалось спрогнозировать ряд ничем не связанных между собой событий. Его теорема – это прорыв в жизни человечества, которое может во многом обезопасить себя, используя ее. Макаров не получил славы при жизни, но его имя войдет в историю мировой науки? Он будет пользоваться посмертной славой? О его странном таланте деканы будут рассказывать журналистам по всему белому свету?

Хотелось бы, чтобы было именно так… Но ведь факты можно трактовать и другим образом. А что, если все происшествия связаны между собой не математически, а уголовно, т. е. все они, как я и предполагал ранее, на совести одного человека – Антона Макарова. А пошел он на преступления, чтобы обеспечить практическое подтверждение своей теории.

Вот в это мне не хотелось верить, и я попросил соседа Юру Таирова покопаться в компьютере Антона, попытаться найти хоть что-нибудь похожее на решение задачи по прогнозированию.

Таиров пощелкал клавишами, посмотрел на экран, на котором все еще метались цифры в шести колонках, и покачал головой:

– Все, что сейчас тут считается, это понятно. Но вот его рабочие файлы, они все зашифрованы.

Я смотрел на него с надеждой:

– А расшифровать можешь? Ты же тоже математик.

– Нет, – покачал Юра головой. – Понять его шифры невозможно. Для этого нужно обладать логикой Макарова.

Я не сдавался:

– А компьютер, компьютер не поможет?

Таиров продолжал качать головой:

– Компьютеры и программы к ним делают люди. Макарова может понять только Макаров. Чтобы это все расшифровать может и сотня, а может и две сотни лет потребуется…

Об этом же мне когда-то говорил и сам Антон. Я смотрел на россыпь букв и цифр, наглухо скрывших тайну работы бывшего аспиранта. Я смотрел и думал: кто же ты Антон Макаров? Преступник или гений?

Да, через пару сотен лет, может, и станет ясно. Если, конечно, кому-то будет дело до этих зашифрованных файлов Макарова.