H2O

ГЛАВА VI

— Грубо, — поморщился Виктор. — Как для серьезных людей.

Узкий человек в черном пожал плечами. Грубо, кто ж спорит, но очевидное не отменяет неизбежного. Его напарник в глухой тени стоял неподвижно, как языческий идол, тупая сила в чистом виде, без примесей. Огромное море за их спинами серебрилось параллельными дорожками. И надо было что-то делать. Что-то из разряда невозможного, немыслимого, из-за предела сил.

Анна ступила вперед, и веточка под подошвой хрустнула так, будто разорвалась петарда. Виктор чуть повернул голову, его лицо подсветилось отраженным от моря светом комбинатов на берегу. Ошеломленное, растерянное лицо. Достаточно, чтоб они ему поверили. И на самую малость больше, чем нужно было бы, чтобы поверили мы.

Конечно же, он знал. Не мог он быть настолько наивным, не мог не делать поправку на то, что им все о нем известно, абсолютно все, вплоть до самых сокровенных, давно и тщательно спрятанных в шкафу скелетов. И если Виктор назначил встречу именно здесь, значит, так и было задумано. Они, термоядеры, попросту клюнули на совершенно сознательно подброшенную им приманку.

Его дочь. Ребенок Оксаны. Бледное лягушачье личико над воротником салатового гольфа, медовые пряди волос, распахнутые глаза, боже мой, она давно умерла. «Я не знаю точно… так получилось. Две полоски».

Возможно, он и об этом знал, знал всегда — но разве ж оно хоть что-то меняет?

— Соглашайтесь, — негромко посоветовал термоядер. — Неплохие же условия. Все остальные варианты гораздо хуже. И не так уж их и много.

Теперь пожал плечами Виктор. Мол, много-немного, а я должен подумать. Взвесить, сопоставить, соотнести. Протянуть время, поняла вдруг Анна. Да, он определенно тянет время, ничего больше, все эти переговоры — сплошная фикция, плетение цепи из вроде бы подходящих по смыслу, но изначально лишенных его слов. Сценическая условность, успешно выдаваемая за реальную жизнь. И его враги ведутся, верят, потому что он правильно подобрал декорации и расставил акценты. Для него нет ничего уникального и незаменимого — а они уверены, что есть. Потому они и проиграют. Чего бы Виктор ни ждал сейчас на самом деле, он дождется и победит.

И тем более необходимо что-то сделать. Хоть что-нибудь — только не стоять обреченно на одном месте, постепенно врастая подошвами во влажную весеннюю землю. Эта девочка, боже мой, такая чудесная и нездешняя, никому она не нужна сейчас живой… А Олег ничего не знает. Так странно, видел ее, разговаривал — и ни на мгновение не по думал, не предположил; да какая разница, если его здесь нет и неоткуда взяться?

Картинка зависла, будто на глючном компьютере. Неподвижное море, неподвижные сосны на взлете, неподвижные огни на берегу. Молчал и выжидал Виктор, молчал и ждал его узкий противник вместе с квадратным помощником. Анна стояла без единого движения и звука, и самое страшное было то, что внутренне она зависла тоже. Мысль отказывалась работать, упираясь и стопорясь под ритмичными подгоняющими ударами: на-до что-то… на-до что…

— Вынужден вас поторопить, Виктор, — обронил термоядер. — К сожалению, еще несколько минут, и я уже не смогу оста…

— Мне надо отлучиться, — внезапно выдала скороговоркой Анна, и оба противника обернулись к ней с одинаково недоуменными лицами. Похоже, мы вышли из роли. Нам по ней вообще не полагалось слов.

— Только недолго, — бросил Виктор. И отвернулся: — Макс, мне все же не хотелось бы…

Мокрая слежавшаяся хвоя скользила под ногами. Далеко не отходить, нельзя выпускать их из виду. И в то же время достаточно, чтобы до них не долетело ни звука. Третья, нет, четвертая, считая от беседки, наклонная сосна. Остановилась, прислонилась затылком к пружинистому влажному стволу. Нащупала телефон в кармане. «Оставайтесь на связи. Чтобы у нас была возможность вас спасти».

Разумеется, она не собиралась звать их на помощь, она звонила Олегу, да, Олегу, который вышел тогда из диспетчерской с красными чужими глазами. Мы сидели друг напротив друга, и то, что было между нами, катастрофически рвалось и расползалось в клочья. Но не нашлось ни секунды, ни малейшей передышки, паузы на то, чтобы все было определено и названо вслух. Осталась лазейка: а вдруг показалось, вдруг на самом деле все по-прежнему, он услышит, приедет, спасет?! А если и нет… так нам ведь и без того теперь есть, что ему сказать.

Но телефон Олега был мертв. Впервые с тех пор, как она получила его отпечатанным на длинной бумажке из службистского принтера. И тогда пришлось. Надо же было позвонить хоть кому-то.

Гудки расходились в пустоту, как круги по воде. Службист, оставивший телефон в кармане забытого на вешалке пиджака — бессмыслица, нагромождение бессмыслиц. Хотя ночь вообще-то, нервно усмехнулась Анна; да разве ж им положено спать по ночам?

И вдруг щелкнуло, прервало гудки тишиной, из которой поднялось, будто с глубины, надтреснутое, еле слышное:

— Да?..

— Алло! — беззвучно закричала Анна. — Вы меня слышите?! Это…

— Дайте знать полковнику, — выговорил голос чуть погромче шепота, ничего общего с дикторским баритоном, — пускай за мной при…