Half-Life 2

Вортигонт долго думал, прежде чем ответить. А может быть, просто выдерживал традиционную паузу, как делают почти все вортигонты при разговорах с людьми.

– И из нас делают. Пытаются, отдают много сил и времени, но многие из усилий обречены быть потраченными напрасно. Они стремятся в своих экспериментах сохранить синтетам-вортигонтам их вортисущность, но у них ничего не получается.

Гордон уже догадывался, что эти существа понимают под вортисущностью всё то, что дает им сверхъестественные, с точки зрения людей, способности.

– Поэтому те немногие синтеты, которые они выводят из вортигонтов, больше похожи на тех, кого вы называете сталкерами, – отрешенно сказал вортигонт.

– Что-то те синтеты, которых я видел в Черной Мезе, не напоминали истощенных чернорабочих, – усмехнулся Гордон, но понял, что сболтнул лишнее.

– Свободный Человек прав, – неожиданно быстро ответил вортигонт, но голос его стал напряженным, – Но видоизменял нас не Альянс. А наш господин, мудрый Нихилант. Это – совсем иное. Стать тем, кого вы называли когда-то "грантом", было большой честью для наших братьев. И все родные гранта были очень уважаемы. Были и высшие стадии химической эволюции…

– Доктор Брин тоже твердит об эволюции, – осторожно заметил Гордон.

– Мудрость у каждого своя, – возразил вортигонт, – У Нихиланта своя, а у Всегалактического Союза – своя. Союз мудр, иначе он не покорил бы столько миров. Но их мудрость просто немного не по душе нам.

Фриман усмехнулся и вновь оглядел улицу. И вдруг он даже вздрогнул от неожиданной наглости тех, кто хотел на них напасть – из-за разрушенного кафе к ним открыто шел аж десяток ГО-шников!

– Эй, парни, вы только посмотрите! Вот обнаглели, уже открыто к нам выходят! – крикнул Гордон повстанцам и прицелился.

Выстрел получился точным – респиратор бегущего ГО-шника словно разорвало изнутри. Остальные его товарища в страхе остановились. Кое-кто поднял вверх руки, кто-то даже открыто выбросил свой табельный пистолет.

– Не стреляйте! – крикнул один из ГО-шников, и вовремя – несколько пуль вспороли асфальт у его ног, – Мы безоружны!

Некоторое время в стане повстанцев царило замешательство. Наконец Гордон осторожно вышел из-за баррикады.

– Что это значит? – громко крикнул он, – Чего вы хотите?

– Мы сдаемся, – вымученным голосом сказал другой ГО-шник, – Пожалуйста, не стреляйте. Мы хотим добровольно сдаться.

Фриман переговаривался с остальными членами отряда с минуту.

– Хорошо! Медленно подходите сюда, по одному! И руки показывайте, чтобы в них ничего не было! Малейшее двусмысленное движение – и мы стреляем на поражение!

– Согласны, согласны! – быстро загалдели ГО-шники, и первый из них, нервно дрожа, пошел к баррикаде.

За баррикадой ГО-шников встречали недоверчивым взглядом и презрительными репликами. Те, будто не желая никого провоцировать своим видом, сразу снимали свои респираторы и откидывали подальше, обнажая обычные, человеческие лица. Когда последний ГО-шник вбежал за баррикаду, Фриман, понимая, что его статус того требует, первым заговорил:

– Скидывайте пояса, дубинки, у кого что есть. Добровольно сдаетесь, значит? И что же вас на это подвигло? – Ученый усмехнулся, – Кормить перестали вас, что ли?

Повстанцы дружно захохотали, отчего ГО-шникам стало еще неуютнее, чем раньше.

– Гордон Фриман, – заговорил один из них, – Все слишком сложно, чтобы говорить так категорично. Но, если вам от этого будет легче, то – да. И не только перестали кормить. Нас начали убивать. Свои же.

Ученый замолк на полуслове. Такого ответа он явно не ожидал. Хотя В памяти почему-то сразу всплыли трупы ГО-шников у генератора в Нексусе.

– Хорош сказки рассказывать, – сказал кто-то из повстанцев, – Такого не может быть. Сейчас война, у них каждый солдат на счету.

– Членов Гражданской Обороны начали расстреливать, – ГО-шник по-прежнему обращался к Гордону, – Мы не знаем, почему. Но когда разогнали штаб ГО в Нексусе, кое-кто уже начал подозревать, что от нас хотят избавиться.

– Но почему? – с недоверием сказал Фриман, – Что-то не вижу причин.

– По слухам, – сказал кто-то из ГО-шников, – Слишком много наших переметнулось в Сопротивлению, и поэтому Альянс так решил пресечь будущие предательства.

– Мы, как только услышали об этом, – продолжил первый ГО-шник, – Сразу решили сбежать, пока для нас еще не все кончено.

– И сдались нам? – Фриман улыбнулся одними губами, – Нечего сказать, хорошую же вы услугу оказали тем вашим коллегам, которые все еще под началом Альянса!

– А если мы вас тоже начнем убивать, вы куда побежите? – спросила вдруг девушка-повстанец, – К хедкрабам и барнаклам, что ли?

– Мы надеемся на ваше великодушие, – осторожно сказал ГО-шник, – Гордон Фриман, я обращаюсь лично к вам. Я знаю, вас тут крепко уважают, и…

– А на что вы вообще претендуете? – вдруг сказал один из повстанцев, – Вы мучили и пытали мирных людей долгие годы, унижали нас, а теперь ждете, что вас примут тут с распростертыми объятиями только потому, что вам прищемили хвост?

ГО-шники мрачно смотрели на повстанцев. У каждого из них сейчас внутри происходил переворот.