Heaven: Сборщики пепла

  - Другой ты стал после того, как Лизу схоронил, - сказал Усач. - Не узнаю я тебя.

  - А меняются люди, - прохрипел Зих, вытирая слюну. - Да и жить мне теперь не для кого. И незачем.

  - Ты это брось! Ты людям нужен, всем нам. Слышал бы ты, что про тебя по радио говорят. Герой просто.

  - Сколько я тебе должен, Усач?

  - А, оставь! Мелочь, потом сочтемся.

  - Тогда дай выпивки. Хоть пару литров.

  - Слушай, ты только не ори, а послушай меня, я от души говорю, как самому родному и близкому человеку - бросай бухать. Лизу ты не вернешь, горя не зальешь, только себе навредишь. Возьмись за ум. И девочка, которая у тебя поселилась - ей каково на твои пьянки смотреть?

  - Уже слышал про девчонку?

  - Все слышали, весь город знает. Переживают все за тебя, Зих. И радуются, что ты теперь не один в своей берлоге сидишь. Может, хоть ребенок этот заставит тебя к жизни вернуться.

  - Дашь или нет?

  - Не дам. Лучше вот, посмотри, я тут собрал тебе... вам кое-что, - Усач вытащил из-за прилавка объемистый пластиковый пакет. - Тут сахар настоящий, довоенный еще, яичный порошок, синтетическое молоко, картофельная мука, сало, витаминизированные концентраты, хорошей воды бутылка. Возьми, от меня, все бесплатно. Вам теперь...

  - Спирта дай. А это все в жопу себе засунь. Обойдусь без твоих благодеяний.

  - Нет, ну какое же ты говно! - взорвался Усач. - Я к нему как к человеку, а он... Себя не жалко, ребенка пожалей! У нее на глазах мартихоры родителей разорвали, а тут еще ты со своим гонором поганым! Не хочешь, не бери, хер с тобой, я девочку буду у себя бесплатно кормить, а тебе пусть стыдно будет.

  - Не ори, - сказал Зих, подперев голову руками. - Башка болит от твоего крика.

  - А у меня тут болит, - Усач постучал себя по левой стороне груди. - Не по-мужски ты себя ведешь, Зих. Не думал я, что ты...

  - Еще налей, пожалуйста.

  - Последнюю, - заявил Усач, беря бутылку. - И больше даже под дулом твоей винтовки не налью.

  - Прости, плохо мне, - Зих вцепился пальцами в кружку, поднял глаза на Усача. - Мне Лиза каждую ночь снится. Улыбается, веселая такая, красивая. Просыпаюсь, и плачу. В груди все болит. Выпью, вроде легче.

  - Она теперь в лучшем мире, и ей хорошо, потому и улыбается тебе. А ты, дурак, не поймешь, что ей неприятно твой запой оттуда видеть. Не такого она тебя любила, понятно?

  - Ты как наш покойный Снигирь заговорил, - Зих жахнул спирт: опять поднялась тошнота, но голова стала яснее, боль утихла, и даже дикая злоба на весь мир и самого себя стала понемногу проходить. - Или как эти сектанты засратые. Говоришь, у девчонки родителей коты порвали? И правильно сделали. На то они и коты, чтобы рвать и жрать. А у человека мозги должны быть в голове - знали, куда шли, что их ждет. Но без оружия поперлись, да еще и детей с собой взяли. Я бы этих родителей сам бы порвал голыми руками. Самим подохнуть захотелось - подыхайте, но чего детей на смерть ведете?

  - Мы их не поймем, Зих. Вера - это вера.

  - Вера должна с головой дружить, а это не вера, дурь, - заплетающимся языком ответил Зих. Спирт ударил в голову, стало совсем тепло и хорошо, только головокружение мешало сосредоточиться. - Надо этой капитанше сказать, пусть поскорее девчонку заберет. Не нужен мне никто. Не хочу больше никого хоронить.

  - Эх, Зих, Зих! - Усач покачал головой, налил себе полстакана и залпом выпил. - Зря ты так с собой обращаешься. Тут опять зверье одолевает. У старых стоков какая-то тварь объявилась, мартихора не мартихора, крылатка не крылатка, черте что и сбоку бантик, так люди теперь туда боятся ходить. Все ждут, когда Зих из запоя выйдет, чтобы со зверем разобраться, а ты...

  - А коли помру я? - Зих поднял на собеседника расфокусированный спиртом взгляд. - Вот возьму и уйду к Лизе? Что будете делать? Раскопаете меня на второй день, скажете: "Вставай, мать твою, покойничек хренов, иди, стреляй, спасай!" Так не встану, Арсеньтич. Мертвые не встают. Они как этот засратый мир, их к жизни уже не вернешь.

  - Решил поплакаться на пьяную голову? Поплачь, выговорись, полегчает. Всем плохо, не только тебе. У всех близкие умирают.

  - Да мне насрать на других. Все, надоело, - Зих засопел, уперся кулаком в стол, вставая. - Слушай, ты винтовку мою хотел. Покупай, продаю. Другого раза не будет, так что спеши. За двести банкнот и флягу спирта отдам.

  - Не куплю. Вот когда протрезвеешь, на человека станешь похож, тогда и поговорим. А сейчас иди, проспись. Хватит глупости говорить.

  - Глупости, - сказал Зих. - Вся наша жизнь одна большая глупость. Тут отца своего вспоминал как-то. Тоже вытащил меня ребенком в этот мир. Жаль, что я малым не помер.