Hell to the Heavens (СИ)

В отличии от пальцев, она откликается на каждое его движение. Она, ровно как и сам Альбедо, не знает что делать и как реагировать. В конце концов, она ни с кем на эту тему не беседовала и вопросов о близости не поднимала. Он более чем в этом уверен, особенно когда замечает искры мимолётного страха в её глазах.

Когда давление вокруг пальцев ослабнет, он разведёт их снова, проводя носом по чужой шее, осторожно мазнёт по ней языком, словно намереваясь зубы в неё вонзить, но те клацнут лишь воздух. Девушка сожмёт его волосы, оттягивая от себя. По губам он прочтёт просьбу этого не делать. И ему ничего не останется, кроме как согласиться, ведь… Он помнит, что должен оберегать её, и слова матери всплывают в голове слишком кстати.

За гениальность готовы простить многое, но не многие готовы любить гениальных. Береги её, не позволяй своим сиюминутным порывам оттолкнуть Кэйю от себя…

А потому он ограничивается тем, что обводит языком чужие ключицы, слыша стыдливый стон, стоит ему сделать ещё пару движений в её теле. Кажется, он нашёл нужную точку, но… мучить прямо сейчас её совершенно ни к чему, да и сам он уверен, она ещё позволит ему приблизиться, позволит сделать чуть больше, чем здесь и сейчас, ведь…

Теперь он точно не готов её отпустить, особенно когда она прикроет глаза, шумно дыша и мелко подрагивая от незамысловатой ласки. Он приподнимается, вынимая пальцы и оглаживая её бёдра. Безумно красивая и почти разнеженная, это почти он тоже исправит, осторожно складывая ноги на свои плече, трётся о лодыжку щекой, оставляя на косточке почти невесомый поцелуй, проводит носом по икрам, задевая ямочку под коленом и выдыхает в неё, зная, что это щекотно. Тихий смешок подтверждает её догадки…

— Можешь скрестить ноги на моей шее, только не задуши меня, ладно? — тихо спросит он, и заметив кивок, опустится, пряча румянец.

Вылизывая пальцы, когда те в кольцо собраны было ни капельки не стыдно, зато сейчас его щёки залиты румянцем вновь. Он уверен, Кэйа чувствует тоже самое, и один только жадный взгляд на её внутренности заставляет подняться в ушах гул безумный, выдавливающий из неё шумные вздохи, что ему самому громче перезвона колокола кажутся. И всё же, он высовывает язык, раздвигает внешние губы, глаза зажмуривает, не понимая как себя чувствовать. Тепло, он делает пару движений на пробу, хватая её за бёдра, чтобы та не отстранялась от его языка, иначе, забраться поглубже будет довольно сложно. Хотя, сейчас это всё кажется слишком сложным, а собственное восхищение и ростки низменного желания бьют по голове, почти лишая рассудка. Кажется, он сходит с ума, толкаясь языком в тёплое нутро, елозит, по стенкам проводя и от шума собственного дыхания глохнет.

Её стоны, едва слышимые им, заставляют напрячься, впившись пальцами в бёдра. Слишком… Прекрасно. Он довольно щурит глаза, щедро смазывая стенки слюной, вдогонку к смазке и когда она задрожит, когда на ушах почувствуется давление сильных ног, он чуть отстранится, едва сумеет разжать их, с лисьей улыбкой посмотрит на неё, слизывая с губ выделения. И правда, она шикарна. Особенно сейчас, заливаясь краской и смущённо следя за движениями его языка.

Теперь он совершенно точно понимает, что беречь — самое мягкое и безобидное слово, применимое в отношении её. А потому, когда она потянет к нему свои руки, он прильнёт, позволяя тем огладить свои плечи, и осторожно задрать край футболки, из вредности оставляя безболезненную царапинку на его животе.

Томить Альберих ожиданием он более не в силах, резко стаскивает ту с себя, смуглые руки на груди своей устраивая, и накрывает те сверху, над сердцем те удерживая. Молчаливое признание в самых светлых чувствах, которые он к ней испытывает, немая благодарность за чужое тепло и негласное обещание отплатить тем же.

Она улыбается, осторожно приподнимаясь и поцелуй на подбородке оставляет, шепча тому о своей вере в его слова и поступки. Слишком искренне и от того, безумно дорогие слова о чужом доверии. И теперь он не имеет никакого права его предать. Альбедо и не собирался, но теперь даже подумать о том не посмеет.

Альберих вздрогнет, когда зашуршит упаковка контрацептива, когда заметит чужую возню с изделием из латекса, и почувствовав касание чужой плоти, пускай и через резинку, во избежание лишних неприятностей, но лишь кивнёт, ведь… Это Альбедо, которому она уверенно это позволила. Ведь это всё ещё Альбедо, с молчаливого согласия, сердце её забравший и отказываться от него не собирающийся. Особенно когда позволяют забраться почти под кожу, позволяют прощупать изнутри, осторожно познавая чуть больше дозволенного.

Он входит медленно, поглаживая руками живот, шепчет о том, что безумно любит её и введя голову, останавливается, позволяя той привыкнуть к новым ощущениям, ведь… Это наверняка ощущается странно и болезненно. Она распахнёт глаза, потянув руки к животу, осторожно поведёт рядом с чужими пальцами, заглянет в его лицо, ища повод испугаться, но не найдя такового, сожмёт чужие запястья, прося не спешить, ведь…