Henker - Палач

— Откуда я знал, — прохрипел Клаккер, трогая языком верхний клык. Похоже, в этот раз ему достался достойный соперник, и чудо, что все зубы целы.

— Говорить надо, а не кулаками махать! — завелся было Шольц, но палач лишь парировал в ответ:

— А я чего делал, по твоему? Как раз и подсел пообщаться. Вот и…

— Значит, учиться тебе еще надо, как с людьми разговаривать… Так, теперь о тебе.

Сыщик устроился в кресле, вытер платком вспотевшее лицо и буркнул тоном, не допускающим возражений:

— Я тебя, Мирак, доктору рекомендовал. И не пожалел ни разу за все годы. Крупп считает, что на тебе лечебница держится… Колись, что за деньги и откуда. Очень неприятно совпало все со смертью Вардиса.

Санитар долго молчал, буравя тяжелым взглядом полицейского, потом обмяк и глухо ответил, с трудом выдавливая из себя слова:

— Лили на содержание. Семья заплатила.

— Какая Лили? Кражомирская?

— Она…

— Вроде у тебя с ней дружба была, если я правильно помню.

Бородач опустил голову и еле слышно пробурчал:

— Была. Даже хотели к фермерам бежать, там тайно обвенчаться. Но потом она пару себе нашла среди знакомых отца. К венцу дело шло… Да не сложилось… Доктора так и не смог объяснить, чем она переболела. Но хоть телом и выздоровела, а ум утратила напрочь. Два года дома держали, потом в лечебницу отдали. Я там ее и встретил.

— Старшую дочь Кражомирских? Надо же, — изумился сыщик, бросив мокрый платок на столешницу. — Вот не подумал бы… Точно, болтали люди. И ты теперь за ней ухаживаешь?

— Да. Уже больше десяти лет. Раз в год семья переводит на содержание, я эти деньги трачу по чуть-чуть, чтобы хватило. Поначалу от меня шарахались, а потом привыкли. Несостоявшийся муженек сразу удрал, семья старается забыть о проблемах. Так — всем удобнее. И дочь под присмотром, и языки лишний раз не треплют… Но я бы и бесплатно за ней ухаживал, что мне эти деньги… Жаль только, что за все годы никого так и не признала. Моя Лили…

Клаккер выпучился на санитара, потом не удержался и спросил:

— Эта бабушка, да? Ты все не хотел к ней пускать? Со второго этажа… Как ее…

— Ей тридцать девять… Бабушка, скажешь тоже… Сдала сильно последние месяцы, Крупп говорит, болезнь вернулась. И ничем помочь не может…

Палач молчал, потупив взор, потом подошел к Мираку и пробормотал:

— Слушай, я же не знал… Думал — вот она, ниточка. Вот покойник, вот человек с деньгами. И сложилось все же в одно… Ну, прости. Я ведь не сыщик, так только, железками махать… Хочешь — вот ударь меня. Я даже сдачи не дам. Ударь, только зла не держи. Я же по глупости…

— Да пошел ты…

Санитар медленно натянул шапку и устало спросил Шольца:

— Я еще нужен?.. Ну, тогда бывайте… И я в самом деле не знаю, кто это пациента угрохал. Не было у нас посторонних. И свои к нему не заходили…

И уже открыв дверь, повернул голову и бросил напоследок:

— Ты, это… За «карателя» тоже прости. Я не знал, что ты из строевых частей. У меня ваши парни многих знакомых тогда от нечисти отбили… Так что я это тоже, сгоряча. Да…

И ушел, аккуратно прикрыв за собой створки и прогремев сапогами по гулкому коридору.

— Вот тебе и подозреваемый, — подвел итог беседе сыщик, натягивая форменную шинель. — Давай-ка домой, бракодел. И постарайся в ближайшие дни никого не прибить под горячую руку. Мне еще до Нового года разгребать то, что уже наворотил… И большую часть штрафов из своих премиальных покроешь. Чтобы в следующий раз думал, что творишь…

* * *

Ранним воскресным утром Клаккер постучался в тяжелые двери и долго ждал, когда приоткроют узкую щель.

— Это я… Здравствуй… Похоже, разобрался я, что именно стряслось с покойником. Мне бы парой слов перемолвится с той девушкой, в мешковине. С глазастенькой, из пятнадцатой палаты.

Мирак молчал, разглядывая посетителя, но потом все же впустил палача. Безмолвной тенью проводил до палаты, затем процедил:

— Я рядом буду. Если что — стучи. Гжелика мирная, на людей не кидается. Не обижай только ее, она совсем безобидная.

— Гжелика, — повторил охотник и вздохнул. — Не обижу. Хоть и тяжело у меня с разговорами, но не должен ее расстроить.

Мужчина и женщина сидели на полу и разглядывали друг друга. Наконец гость задал вопрос:

— Ты сказала «потрошитель». Так меня называют визитеры из Тени. Откуда прозвище узнала?

— Они сказали. Про тебя знают. Тебя боятся. С тобой стараются не встречаться. Ты — жесток, проливаешь кровь без раздумий.

— Сказали? Ты их понимаешь?

— Понимаю. Я с ними разговариваю. Днем. Ночью… Особенно ночью, когда им скучно и они приходят сюда. Пожаловаться на местный холод, на скудную пищу… Им не нравится здесь. Но иногда люди выдирают их из родных домов и выбрасывают в наш мир. И многие не могут вернуться назад. Скитаются здесь, рядом с границей, и ценят возможность поговорить.

— Все? Любая нежить приходит поговорить?

Еле слышный голос расплескался звонким колокольчиком: