Herd_Mishel_Plenennaya_greshnikom_(LP)_Litmir_club_886724_original_e71fb

— Нет! — Я плачу, мое сердце раскалывается на миллион кусочков. — Почему ты так поступаешь со мной?

— Я заплачу десять миллионов, — гремит по залу голос мистера Греко.

Я открываю рот, чтобы закричать, но ничего не выходит.

— Она ребенок, ей всего семнадцать, — рычит мой дедушка.

— Nonno, — всхлипываю я. — Помоги мне.

— Она должна заплатить наш долг, — требует мой отец.

Кулак мистера Греко летит на меня, затем меня хватает Алессандро. Я начинаю бороться изо всех сил, крича и рыдая, чтобы они отпустили меня.

Вскакивая, руки обхватывают меня. Мое тело переполняют паника и страх, и я бьюсь о твердую грудь, пытаясь освободиться.

— Розали! — Голос Виктора возвращает меня к реальности так быстро, что мое тело дергается.

В отчаянии я хватаю ртом воздух, когда остатки кошмара сотрясают меня.

Еще один вздох, и я рассыпаюсь, как карточный домик.

— Христос, — резко огрызается Виктор. Его руки сжимаются вокруг меня, и он поглощает меня. — Я держу тебя. Ты в безопасности.

Из меня вырываются прерывистые крики, мои слезы падают между моей щекой и его грудью.

Это казалось таким реальным.

— Виктор, — хнычу я, не в силах перенести травму в одиночку.

Моя семья была секс-торговцами. Из-за них я прошла через ад. Меня избивали и насиловали, и я не могу с этим справиться.

— Я здесь, детка. Поговори со мной.

В его объятиях я выдавливаю из себя унижение:

— Т-тот о-охранник п-п-прикасался ко мне.

В голосе Виктора звучат опасные нотки:

— Что значит, он прикасался к тебе?

Я сгибаю плечи и прижимаюсь к его твердой груди, затем шепчу:

— Между моих ног.

Воздух меняется, когда Виктор напрягается, затем начинает казаться, что каждая частица в комнате вибрирует от исходящей от него ярости.

— Какой охранник? — он выдавливает слова сквозь стиснутые зубы.

Я качаю головой.

— Ты уже убил его.

— Блять , — ругается он.

Я тяжело сглатываю и пытаюсь подавить эмоции глубоко внутри, но не могу, и они выливаются из меня в виде рыданий.

— Шшш... — Он целует меня в висок. — Мне так чертовски жаль, что я не добрался до тебя раньше.

Мой голос прерывается и хрипит, когда я шепчу:

— Мне жаль, что ты не единственный мужчина, который прикасался ко мне.

— Иисус, Розали. Не извиняйся, блять, детка. — Он отталкивает меня назад и обхватывает руками мое лицо. Наклоняясь, он встречается со мной взглядом. — Ни в чем из этого не было твоей вины. Ты понимаешь меня?

Я киваю в его объятиях, слезы все еще текут по моим щекам. Мой голос тих, когда я спрашиваю:

— Я тебе не противна?

Кажется, что он испытывает физическую боль, его брови сходятся вместе.

— Почему ты так думаешь?

— П-потому что... — Я качаю головой и пытаюсь отстраниться.

Виктор крепче сжимает меня в объятиях.

— Почему?

Я опускаю глаза на его грудь.

— Я сама себе противна. — Сильный стыд угрожает овладеть мной. — И я испытываю отвращение к своей семье.

Хотя ярость все еще горит в его глазах, черты его лица смягчаются.

— Моя маленькая Роза , ты – не твоя семья. То, что они сделали, никак не отражается на тебе. — Его пристальный взгляд впивается в мой. — И то, что этот ублюдок сделал с тобой... — Он делает успокаивающий вдох, по телу пробегает дрожь. — Господи, лучше бы я не даровал ему такой быстрой смерти. Если бы я знал, он бы уже захлебнулся своим гребаным членом.

Боже.

Большие пальцы Виктора касаются моих щек, и чем дольше он смотрит на меня, тем мягче становится его взгляд, пока я не вижу любовь в его глазах.

— Что касается меня, да, я чертовски зол, но не на тебя. — Он качает головой. — Ты никогда не будешь мне противна, моя маленькая Роза . Если бы ты знала... — Уголок его рта слегка приподнимается. — Я люблю тебя, Розали. Я люблю в тебе все, блять. Какая ты миниатюрная. Насколько нежна и чиста твоя натура. Как чертовски изыскан каждый дюйм тебя. — Он наклоняется ближе, прижимаясь своим лбом к моему. — Я люблю тебя так чертовски сильно и никогда тебя не отпущу. Мы с тобой на всю жизнь.

Мои брови сходятся вместе, и мое лицо искажается, поскольку моя любовь к нему растет так сильно, что кажется, будто она вот-вот вырвется из меня. Со всхлипом я говорю:

— Я так рада, что ты похитил меня.

Виктор усмехается.

— Вот уж чего я не ожидал услышать.

По моей щеке скатывается слеза, которую он ловит большим пальцем. Когда он слизывает ее, это выглядит чертовски горячо, а не зловеще.

— Зачем ты это делаешь?

Уголок его рта приподнимается.

— Потому что я хочу обладать каждой частичкой тебя, моя маленькая Роза . Даже твоими слезами.

Святое дерьмо.