Hermanas

Мне приснился нехороший сон про Миранду. Снилось, что я должен был забрать ее из какого-то бара, но не из «Дос Эрманос» (хотя все-таки похожего), где она встречалась с однокурсниками. Я шел пешком и поэтому успевал только к закрытию. Посетители выходили из заведения, и несколько человек остановились на улице. Они разговаривали и смеялись. Среди них я заметил Миранду. Она стояла под уличным фонарем и была единственной, кого я видел отчетливо. Остальные были просто темными фигурами. Ее друзей я не разглядел. На ней был свитер с длинными рукавами, которого я у нее раньше не видел, бежевый с бордовыми поперечными полосками. Подойдя ближе, я заметил, что она сильно пьяна. Взгляд ее был затуманен, и она едва стояла на своих высоких каблуках. Я увидел кое-что еще: одна из темных фигур, высокий мужчина, стоял позади нее, а рука его покоилась на ее правой груди под свитером. Я приблизился, и он убрал руку, коротко и резко хохотнув. Не помню, чтобы у него было лицо.

«Миранда, не пора ли нам домой?» — спросил я пересохшими губами.

Нечеткий мужчина позади нее сказал что-то о вечеринке где-то неподалеку.

«Только не порти все, Рауль, — сказала Миранда тяжелым тихим голосом. — Почему ты всегда все портишь?»

В этот миг я проснулся. Миранда лежала рядом со мной на простыне.

— Мне приснился сон, — прошептал я ей.

— Мне тоже, дружок, — сказала она и провалилась обратно в свои сновидения прежде, чем я успел ей что-то ответить. Я лежал и размышлял о том, напоминало ли что-нибудь в ее сне мой. Я ждал, что она бессознательно скажет что-нибудь, способное внести ясность в этот вопрос. А потом я задумался над тем, почему ее сосок затвердел и стал таким горячим.

Не могу с уверенностью сказать, когда меня впервые настиг приступ ревности. Может быть, уже в автобусе по дороге в Тринидад, когда Миранда, по моему мнению, слишком долго не отвергала приставания военного? Или это случилось еще до того, как мы стали любовниками, в самом начале, когда Хуана рассказывала о своей сестре? Ревность сродни влюбленности: возможно, это антивлюбленность, момент, когда ты чувствуешь, что не только твое счастье, но и несчастье может находиться в чужих руках.

Я был не в состоянии обсуждать это с Мирандой. Только с Эрнаном. Во вторник вечером я отправился поговорить с ним и увидел перед собой необычайно трезвомыслящего и беспристрастного Пророка.

— Речь идет о власти, — сказал автор «Террористического баланса сердец». Что еще он мог сказать? — Ошибка, которую совершают люди, — продолжал Эрнан, — состоит в том, что они думают, будто власть в данной ситуации — то же самое, что власть экономическая или социальная. Но это власть более основополагающая. Экономическая и социальная власть может использоваться как вакцина или противоядие от ревности, но она обусловлена не только ревностью. Ревность возникает оттого, что у одной из сторон имеется рычаг власти, которого лишена вторая: «Я могу забрать у тебя свою любовь!» Мужчины и женщины равны в такой ситуации. Наверно, нечто подобное происходит между вами — ты чувствуешь, что Миранда может забрать свою любовь, а ты нет?

— Может быть, — сказал я. — Она умеет дать мне понять, что живет со мной из милости. Не хочу сказать, что она делает это намеренно, но так происходит.

— Хорошо. И одновременно у тебя нет других рычагов власти. Ты не можешь наказать ее экономически или изгнать из общества. Двадцать лет назад у тебя были бы такие возможности. Но двадцать лет назад ты бы ни за что не женился на Миранде. Она — дочь врача. Она связала бы свою жизнь с мужчиной, способным обеспечить ей экономическую безопасность.

— Революция отменила эту проблему. Во всяком случае, во внешних проявлениях.

— Почти. На Кубе до сих пор есть мужчины, которые удерживают своих женщин угрозами лишить их социальных и экономических привилегий. Но их немного. Остальные находятся в такой же ситуации, что и ты, и в то же время не дают воли ревности, присущей любому мужчине. Многие из них просто заводят любовницу и чувствуют себя хозяевами мира, но внезапно их осеняет мысль, что женщины могут проделать то же самое. Но, может, у тебя все не так?

— Да, у меня все не так, — сказал я. — Меня не интересуют другие женщины, только Миранда.

— Уверен? Этого я не понимаю. А когда ты видишь вечером парад великолепных крупных задниц на улице Прадо? Для меня все это — женская плоть. Я не вижу разницы.

— Поверь мне, разница есть. Не понимаю, почему я разрешаю maric'on поучать меня в вопросах любви.

— Но ряди нее ты бросил ее сестру? В принципе, ты живешь, наслаждаясь послевкусием измены, или как? Поэтому неудивительно, что ты ищешь признаки измены в ее поведении.

— Эрнан, честно говоря, я не знаю. Мне кажется, что я вижу измену во всем. Даже там, где ее наверняка нет. Я просто пытаюсь понять, что мне делать.

Он засмеялся:

— То, что мы сейчас делаем, не так уж и глупо. В капиталистической стране я бы взял с тебя за это кучу денег.

— Я плачу за твое пиво, — сообщил я.