HHhH

Не буду останавливаться на неточностях («гауляйтер», «Чехословакия», «газовая гангрена»), скажу только, что мне уже понятно: эта история никогда по-настоящему для меня не кончится. Я так и буду все время узнавать что-то новое об этом деле — об из ряда вон выходящем покушении на Гейдриха, совершенном прибывшими из Лондона чехословацкими парашютистами 27 мая 1942 года. «Главное — не стремитесь охватить все», — сказал когда-то Барт. Рекомендация, которая полностью от меня ускользнула…

257

Вот проржавевший корабль скользит по балтийским водам, как стихотворение Незвала. А вот Йозеф Габчик, он оставил позади угрюмые берега Польши и несколько месяцев, вместившихся в улочки Кракова. С ним тут другие призраки чехословацкой армии, которым удалось наконец отплыть во Францию. Они бродят по кораблю — усталые, озабоченные, неуверенные и все-таки обрадованные перспективой борьбы с захватчиком — и ничего пока не знают ни об Иностранном легионе, ни об Алжире, ни о французских равнинах или лондонских туманах. Они натыкаются друг на друга в узких проходах, они ищут каюту, сигарету, они хотят с кем-нибудь познакомиться. Габчик стоит у борта и смотрит на море — очень странное занятие для человека, всю жизнь прожившего в такой внутриконтинентальной стране, как его родина. Наверное, потому взгляд Габчика устремлен не к горизонту, который слишком легко посчитать символом его будущего, а к ватерлинии судна — туда, где волны набегают на корпус и бьются об него, потом откатываются, а потом опять набегают и снова разбиваются, и длится, длится, длится их гипнотическое обманчивое движение… «Огонька не найдется, приятель?» Габчик узнает моравский акцент, щелкает зажигалкой, освещает лицо соотечественника. Ямочка на подбородке, толстые губы — чуть выпяченные вперед, так удобнее прикурить, а в глазах, и это самое удивительное, частица всей доброты мира. «Меня зовут Ян», — говорит уроженец Моравии. По воздуху растекается струйка дыма. Габчик молча улыбается. У них будет время получше познакомиться во время плавания. Другие тени, бродя по кораблю, смешиваются с тенями солдат в штатском, растерянных стариков, одиноких женщин с затуманенным взглядом, послушных детишек, которые ведут за ручку младшего братца… Девушка, похожая на Наташу, стоит на палубе, положив руки на планширь[365] и зажав между коленями юбку, чтобы не поднимал ветер. И я тоже, наверное, здесь.