HHhH

И вот однажды, когда Гейдриху пришлось уехать куда-то далеко на какое-то совещание, Лина звонит Шелленбергу и предлагает ему погулять у озера. Они встречаются, пьют кофе, беседуют о литературе, о музыке… Больше я об этом ничего не знаю, но знаю, что четыре дня спустя Гейдрих пригласил Шелленберга и Гестапо-Мюллера пошататься после работы по ресторанам. Начали с шикарного – на Александерплац. Мюллер заказал всей компании аперитивы, обстановка была вполне нормальная, они расслабились, и тут Мюллер вдруг спрашивает Шелленберга: «А вы вроде бы неплохо провели тогда время, да?» Шелленберг сразу же понимает, о чем речь, побледневший Гейдрих молчит. «Вам нужен подробный отчет о прогулке?» – спрашивает Шелленберг у начальника, перейдя почти что против воли на деловой тон. И обстановка внезапно меняется. «Вы только что выпили яд, – шипит Гейдрих в ответ. – Он может убить вас через шесть часов. Но если расскажете сейчас всю правду, я дам вам противоядие. Я хочу правды». Сердце Шелленберга начинает биться чаще. Стараясь унять дрожь в голосе, он принимается пересказывать события того вечера, но Мюллер его обрывает: «Выпив кофе, вы отправились на прогулку с супругой шефа. Почему вы это скрываете? Неужто не понимаете, что за вами следили?» Шелленберг, конечно, понимал, но зачем Гейдриху вся эта комедия, если он и без того все знает? Ладно. Шелленберг признаётся, что провел с Линой четверть часа у озера, и старательно перечисляет все темы разговора. Гейдрих выдерживает очень долгую паузу, потом выносит приговор: «Хорошо. Допустим, я вам поверю. Но дайте честное слово, что никогда больше такого себе не позволите». Шелленбергу, почувствовавшему, что главная опасность позади, удается подавить свой страх, и он довольно агрессивным тоном обещает дать слово после того, как получит противоядие, ибо клятве, на которую вынуждают в таких условиях, грош цена. Более того, он рискует задать Гейдриху вопрос: «Скажите, разве вы как бывший морской офицер сочли бы правильным поступить иначе?» Тому, кто знает, чем кончилась карьера Гейдриха во флоте, очевидна наглость его собеседника… Гейдрих пристально смотрит на Шелленберга, наливает ему сухого мартини…

«Может, конечно, у меня разыгралось воображение, – напишет Шелленберг в своих мемуарах, – но напиток показался мне более горьким, чем следовало бы».

Он пьет, извиняется, дает честное слово – и дружеская вечеринка продолжается как ни в чем не бывало[141].

100

Гейдрих, как уже говорилось, не гнушался борделями, частенько туда заглядывал, и именно во время визита в один из них ему пришла в голову гениальная идея: открыть свой.

Для реализации задуманного он привлекает ближайших сотрудников – Шелленберга, Небе[142], Науйокса. Шелленберг отыскивает подходящее помещение, роскошный особняк в одном из предместий Берлина, начальник уголовной полиции рейха Артур Небе, в прошлом имевший отношение к полиции нравов, подбирает девушек, а Науйокс занимается оборудованием. Каждая из девяти спален битком набита микрофонами и фотокамерами, их прячут за картинами и под абажурами ламп, за креслами и на шкафах, и все они связаны с наблюдательной комнатой в подвале.

Идея и впрямь гениально проста: чем ходить куда-то шпионить, лучше заманить к себе тех, за кем надо следить, причем речь тут идет не о простых смертных, а о престижной клиентуре из разного рода знаменитостей, потому бордель должен быть первоклассным.

Все готово, «Салон Китти»[143] распахивает двери, вскоре о нем говорят по всему Берлину, и он становится известен – в том числе или прежде всего – дипломатам, работающим в немецкой столице. Дипломаты зачастили к Китти, прослушивание здесь ведется двадцать четыре часа в сутки, а благодаря скрытым камерам накапливаются и фотографии для шантажа клиентов.

Китти, хозяйка, опытная и честолюбивая сводня из Вены, благовоспитанная, элегантная и безумно любящая свою работу, обожает похвастаться клиентами-знаменитостями. Увидев на пороге своего заведения графа Чиано, итальянского министра иностранных дел и зятя Муссолини, она просто с ума сходит от радости. Думаю, что книжка о ней тоже была бы потрясающе интересной.

Довольно скоро в «Салон Китти» начинает наведываться и сам Гейдрих – так сказать, с инспекцией. Приходит поздно вечером, чаще всего пьяный, и поднимается наверх с какой-нибудь из девушек.

Как-то утром Науйоксу попадается запись, сделанная в спальне, где резвился его шеф. Из любопытства он прослушивает эту запись (не знаю, снимались ли развлечения Гейдриха на пленку) и благоразумно решает стереть. Само собой разумеется, вдоволь позабавившись. Подробности мне неизвестны, но почему-то подозреваю, что достижения Гейдриха в постели давали повод к насмешкам.

101