HHhH

Гейдрих – то в компании Гиммлера, то Эйхмана, то Мюллера – много раз присутствовал при подобных казнях. Во время одной из них молодая женщина протянула ему своего ребенка: спасите. Мать вместе с младенцем убили у него на глазах. Гейдрих, менее чувствительный, чем Гиммлер, сознания не потерял, однако под впечатлением от жестокого зрелища задумался, необходимо ли казнить Untermenschen именно таким образом. Он, как и Гиммлер, забеспокоился: не слишком ли пагубно воздействие такой казни на моральный дух и нервы его доблестных эсэсовцев? А забеспокоившись, достал фляжку и выпил глоток-другой сливовицы. Сливовица – это очень крепкая чешская водка, получаемая путем перегонки сливового вина и, по мнению многих чехов, не очень-то и вкусная. Гейдрих, должно быть, пристрастился к ней по приезде в Прагу, он вообще любил выпить.

Но все-таки к выводу о том, что организация айнзатцгрупп – не идеальный способ решения еврейского вопроса, Гейдрих пришел спустя довольно долгое время. Когда он в июле сорок первого вместе с Гиммлером впервые поехал с инспекцией все в тот же Минск, куда их доставил специальный поезд рейхсфюрера, то, как и его начальник, не нашел ничего предосудительного в убийстве, которому стал свидетелем. И понадобилось несколько месяцев, чтобы тот и другой поняли: подобные действия могут привести к тому, что нацистов, да и немцев вообще, сочтут варварами, стало быть, есть риск, что грядущие поколения Третий рейх осудят. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы такого не случилось. Но они уже настолько втянулись в процесс убийства, что единственным средством, которое они нашли, оказался Освенцим.

159

Удивительно: время такое мрачное, ужасное, а чехи не перестают жениться, количество свадеб неуклонно растет. Впрочем, это легко объяснить. К принудительным работам на военные нужды в начале сорок второго привлекаются пока еще только одинокие – вот холостякам и приходится самым срочным образом вступать в брак. Естественно, подобная тактика не может ускользнуть от пристального взгляда сотрудников Гейдриха, и принимается решение угонять отныне на принудительные работы чешских граждан мужского пола независимо от того, есть у них семья или нет. Десятки тысяч чехов, женатых и холостяков, были насильно отправлены в рейх, в самые разные его уголки, чтобы служить рабочей силой там[232], где таковая понадобится, иными словами, везде, потому что немецких рабочих вермахт поглощал миллионами. Здесь чехи встречали пригнанных таким же образом в Германию поляков, бельгийцев, датчан, голландцев, норвежцев, французов и так далее.

У такой политики был, между прочим, и побочный эффект. В одном из многочисленных отчетов Главного управления имперской безопасности, неизменно приземлявшихся на рабочий стол Гейдриха, можно прочесть:

«По всему рейху, где сейчас используются миллионы иностранных рабочих, говорят о сексуальных отношениях между ними и немецкими женщинами. Опасность биологического ослабления постоянно возрастает. Количество жалоб на девушек немецкого происхождения, вступающих по собственной инициативе в любовную связь с чешскими работниками, продолжает расти».

Представляю, какую рожу скорчил Гейдрих, читая этот документ. Его-то самого, когда хотелось потрахаться, и иностранка вполне устраивала, но информация об арийских женщинах, которые, только у них зачешется, ищут себе чужаков, конечно же, вызывала у него омерзение и давала еще один повод презирать женщин вообще. Разумеется, Лина никогда не могла бы так поступить, даже в отместку за его неверность, но то Лина! Настоящая немка, чистокровная, благородного происхождения, она бы лучше умерла, чем переспала с евреем, негром, славянином, арабом или еще каким-нибудь представителем иной расы. Она не такая, как эти тупые свиноматки, которые не заслуживают чести называться немками. Их всех надо отправить по борделям, и чем скорее, тем лучше… ну или собрать на племенных заводах для разведения истинных арийцев: пусть эти блондиночки ждут там эталонных самцов, эсэсовцев. Вряд ли у них будет повод на них пожаловаться.