Hi-Fi

Безусловно, отразился. Во всяком случае, в будущем точно отразится. Но сегодня я вынужден признаться (понятное дело, только самому себе), что в данном прихотливом и, видимо, неповторимом стечении специфических обстоятельств по-настоящему важным стало не то, что тебе нравится, а то, что ты собой представляешь. Впрочем, объяснять Барри, как такое может быть, я не возьмусь.

29

Я веду Лору на концерт Мэри.

Лоре нравится.

– Она же просто великолепна! – говорит Лора. – Почему о ней знает так мало народу? Почему паб не набит до отказа?

Мне в ее восторгах слышится ирония, поскольку в течение всей нашей совместной жизни я только и делал, что пытался научить Лору слушать музыкантов, достойных славы, но так и не преуспевших в этом. Однако полемизировать мне сейчас лень.

– Нужно обладать очень хорошим вкусом, чтобы в полной мере оценить ее, а большинство таковым не обладают.

– Она бывала у тебя в магазине?

«Ага. Я с ней даже переспал. Не хило, а?»

– Ага. Я даже продал ей кое-что. Не хило, а?

– Звездотрах. – Когда Мэри заканчивает песню, Лора хлопает себя по тыльной стороне ладони – в одной руке у нее маленький «Гиннесс». – Почему бы тебе не пригласить Мэри выступить в магазине? Ты же никогда ничего такого не устраивал.

– У меня не было возможности.

– Правда, почему бы не пригласить ее? Это было бы забавно. В качестве промоушена. Ей, наверное, и микрофон не понадобится.

– Если бы в моем магазине ей понадобился микрофон, это означало бы, что у нее тяжелое заболевание голосовых связок.

– А ты бы продал несколько ее кассет, а заодно и еще что-нибудь. Объявление о концерте можно поместить в «Тайм-ауте».

– Тс-с, леди Макбет. Успокойся и лучше послушай.

Мэри поет грустную балладу о смерти одного старикана, и люди начинают оглядываться на разошедшуюся Лору.

Мне нравится уже то, как это звучит. В качестве промоушена! Прямо как на «Хиз мастерз войс»! [104](Интересно, на кассетах ставят автографы? Собственно, чем они хуже пластинок.) Если выступление Мэри пройдет удачно, не исключено, что и другие захотят поиграть в «Чемпионшип винил» – может, какие-то группы, а если правду говорят, что Боб Дилан покупает дом в Северном Лондоне… Почему бы и нет? Легенды поп-музыки, конечно, не слишком часто выступают в магазинах, чтобы помочь сплавить подержанные экземпляры своих давнишних пластинок, но вдруг мне удастся как-нибудь совсем уж задорого продать моноверсию «Blond on Blond» – я бы тогда уступил автору половину выручки. Да даже шестьдесят процентов, если он подмахнет конверт.

С маленького одноразового мероприятия вроде выступления Боба Дилана в «Чемпион-шип винил» (а что, если еще и с последующим выпуском ограниченным тиражом концертного альбома? С определением обязательств сторон по контракту, разумеется, возникнут некоторые проблемы, но, уверен, вполне преодолимые) легко разглядеть дорогу, прямиком ведущую к славному светлому будущему. Почему бы мне заново не открыть популярный некогда «Рейнбоу»? Пустующее помещение клуба на одной улице с магазином, и им до сих пор никто не заинтересовался. Можно было бы для начала устроить что-нибудь типа благотворительного концерта, к примеру повторить концерт в «Рейнбоу» Эрика Клэптона…

В перерыве, когда Мэри продает свои кассеты, мы подходим к ней.

– О, приивееет! Я заметила, что Роб с девушкой, и очень захотела, чтобы это оказалась ты, – говорит она Лоре и улыбается до ушей.

Увлеченный далеко идущими продюсерскими планами, я забываю об опасностях, которыми чревата очная встреча Лоры и Мэри (две женщины. Один мужчина. Ежу понятно, тут недалеко до беды), а мне уже есть в чем оправдываться. Согласно моей версии, Мэри всего лишь пару раз заходила ко мне в магазин. С какой же тогда стати ей хотеть, чтобы Лора оказалась Лорой? («С вас пять фунтов девяносто девять пенсов. О, у моей подруги точно такой же бумажник. Собственно, это моя бывшая подруга. Здорово было бы вас познакомить, но, увы, мы с ней расстались».)

Лора несколько озадачена, но смело вступает в разговор:

– Мне понравились ваши песни. И то, как вы их поете. – Она слегка краснеет.

– Очень рада. Роб правду говорил. Вы – нечто особое.

(«Ваша сдача – пять фунтов и вот еще пенс. Моя бывшая подруга – нечто особое».)

– Я и не подозревала, что вы так дружны, – говорит Лора, и в голосе ее больше желчи, чем готов вынести мой желудок.

– О да, мы с Робом дружим с самого моего приезда. И с Диком и Барри тоже. Благодаря им я чувствую себя здесь как дома.

– Лора, давай не будем мешать Мэри продавать кассеты.

– Мэри, вы не выступите у Роба в магазине?

Мэри смеется. Смеется и ничего не отвечает. Мы тупо ждем.

– Вы шутите?

– Нет, почему же. В субботу после обеда, когда в магазине побольше народу. Вы можете петь, стоя на прилавке. – Последний перл целиком на совести Лоры; я пристально смотрю на нее.

Мэри пожимает плечами:

– О'кей. Но деньги от продажи кассет пойдут мне.

– Конечно. – Это снова Лора. Я продолжаю сверлить ее взглядом, и единственное, что способен предпринять, это посмотреть на нее еще пристальнее.

– Спасибо, приятно было с вами познакомиться.