His name is Anny (Его зовут Энни)

-А эта принцесса, это Анна, да?

-Та-а-ак, — моя бывшая бросила громко сковородку с лопаточкой и уперлась ладонями в стойку напротив меня, — ее зовут Анна. Невероятно, она смогла вынести твой эгоизм и нарциссизм и даже согласилась выйти за тебя. Кто же она такая?

-Засекречено.

-Возраст?

-Примерно моего и твоего.

-Род деятельности?

-Засекречено.

Мое спокойствие было не пробить даже самыми приставучими способами. Лиза неодобрительно прищурилась на меня:

-Пахнет нечистым, — ее носик дернулся. Точно, пахло чем-то пережаренным. Сосиски! Лиза бросается к сковородке в испуге. Но благодаря ее мастерству, аппетитные сосиски удается спасти. Яна глотает слюнки.

Лиза насаживает на две вилки по сосиске и передает нам. Сочные, горячие, пахнущие мясом… Я подсказываю Яне, что нужно на них подуть и только потом кусать. Она следует моему совету и пробует — ее довольное мычание и закрытые глаза выражают высшую степень удовольствия. Меня они особо не впечатлили, но привкус мяса заставлял меня откусывать кусочек раз за разом.

Лиза вытащила бутылочку молока из холодильника.

-У тебя как дела идут? — спросил я ее.

-В гору, скоро начнется подготовка к выставке. От меня требуется пять картин.

-А не многовато?

-Ну это хотя бы не шесть, — усмехнулась Лиза, выпивая молоко прямо из бутылки, и я тоже не смог сдержать ухмылки. Были времена…

Я приносил ей чашку горячего чая с зефирами в зимний вечер, когда она долго засиживалась перед мольбертом. Тогда она рисовала розовый клубок нитей на фоне длинного одеяла, связанного синей пряжей.

— Сколько еще осталось? — спрашивал заботливо я, передавая горячую чашку в ее испачканные сине-розовые руки, просто онемевшие от держания кисточки несколько часов.

— Еще две.

Она хотела сказать, что не успевает. Тяжело жить с гордыми, они никогда не жалуются. Они не дают себя пожалеть и скрывают свои слезы.

Я никогда ее не жалел. Я ее поддерживал. Перед тем как уйти, я целовал ее в голову и нежно говорил, чуть хрипло:

— Осталось совсем немного. У тебя все получиться. Я знаю.

Она оживала и улыбалась мне уставшей, но счастливой улыбкой. Хотя она прекрасно понимала, что я оставляю ее одну, не только потому что она так хочет, но и потому, что не хочу видеть ее страдания. Мне от этого больно.

А когда она увядала из-за отсутствия вдохновения, я звал ее с собой гулять. Мы ходили в кино, ели самую вкусную еду какой бы она не была. Иногда она смеялась над моим пристрастием к сладостям. А под романтичный вечер мы могли целоваться часами.

И вдохновенье просыпалось в ней — она творила шедевры. Тепло мне улыбалась, прощая все на свете и забывая про гордость из-за любви.

Но это было давно.

28 мая. Вечер

— Кто будет мыть сковороду? — поглядывая на меня игривым взглядом, спросила Лиза. Она сняла фартук и убрала бутылочку в холодильник.

-Ой, да брось. Твоя сковородка — ты и мой, — высокомерно отмахнулся я. Негоже царю утруждаться.

-Камень, ножницы, — начала внезапно Лиза, подскочив ко мне и протягивая руку.

-Бумага! — тут же отреагировал я, бросая ножницы из указательного и среднего пальца. У нее был камень и победная ухмылка до ушей. Это меня больше всего и бесит в ней. Лиза любит насмехаться над совершенством и принижать важных особ. Раньше мне приходилось это терпеть.

Хотя мы расстались не по этой причине.

Все кипело внутри, но я молча и с фырканьем отправился мыть посуду. Ну и ладно. Потом ей отомщу.