Hold Me (СИ)

Отходит от края балкона, разворачиваясь, и возвращается в гостиную, где напротив телевизора на диване спит мужчина с лысиной на макушке головы. Томас проходит мимо него в коридор, чтобы свернуть в свою комнату, но тормозит, взглянув на мать, которая в старом тряпье бродит по квартире, перегородив ему путь. Она смотрит на него, как на врага. Как на чертова ребенка Розмари, который несет одни несчастья и разочарования. Женщина окидывает его таким осуждением столько, сколько Томас в силах себя помнить. Он не собирается тратить свое оставшееся время на неё, ведь в его планах нет пункта с именем матери. Сангстеру всё равно, что с ней будет. Он желает обойти мать, опускает взгляд в пол, так что вовсе не был готов к удару, который приходится ему по щеке. Сильный. Она не собиралась сдерживаться. Томас дергает головой, медленно переводя взгляд, полный возмущения, на женщину, в глазах которой безумие. Она рычит на вздохе:

— Это всё ты… — качает головой. — Прекрати мучить меня! — кричит, вовсе не думая о том, что её муж может проснуться и вынести свою злость на сыне. Тот стискивает зубы, сжимая ладони в кулаки.

Он никогда не поднимет руку на женщину.

Обходит мать, даже не задевает её плечом, быстро скрываясь за дверью своей комнаты.

Терпи.

Осталось недолго.

***

Да. На дворе уже вечер. После пяти часов темнеет довольно быстро, а уже семь. Пришлось включить свет. Комнату так и не удалось убрать до конца… И не могу винить в этом Дилана или себя. Мы вместе постоянно отвлекались, начиная разговаривать или…

К слову, я рада, что он смог поделиться чем-то своим со мной, даже если он всё ещё не до конца честен. Но это уже большой шаг для него, так ведь?

Спускаюсь вниз по лестнице. Последние несколько часов только и делаю, что скрываю свое смущенное лицо, прячу улыбку, лишь бы не заставлять самого ОʼБрайена чувствовать себя неловко. А ведь он ощущает это. Неловкость — вот, что объединяет нас в данный момент.

— У меня остался питьевой йогурт, — как бы невзначай говорит Дилан, роясь в рюкзаке, и спускается за мной на первый этаж. — Положу тебе в холодильник, — вертит бутылку в руках, быстро окинув меня взглядом, так что киваю, обнимая себя руками. Парень сжато улыбается, свернув на кухню, и я могу выдохнуть, прижав ладонь к груди.

Чертовски странная боль. Между ребрами так и зудит.

Но это даже приятно…

Звон ключей. Хмурю брови, резко обернувшись, когда слышу, как кто-то вставляет ключ в замочную скважину. Напряженно смотрю в сторону двери, невольно делая шаг назад:

— Дилан? — не отвожу глаз от дверной ручки, которая дергается, и вся моя душа падает в пятки, а дыхание перехватывает, когда дверь раскрывается.

— Что? — парень выходит с кухни, резко повернув голову в сторону входа, так что говорить мне ему ничего не пришлось. На пороге стоит высокая, стройная женщина, с убранными в опрятный пучок темными волосами. Она держит серый чемодан за ручку, глаза приятно блестят, а улыбка вызывает внутри меня настоящий взрыв положительных эмоций:

— Привет, зайка, — её теплый, спокойный голос ласкает мои уши, так что еле выдавливаю, слегка сощурив веки:

— Мама?

Они должны держать друг друга

========== Глава 25. ==========

Комментарий к Глава 25.

Публичная бета включена.

Понятия не имею, почему она была отключена какое-то время.

Вполне объяснимое ощущение в груди: я рада. Я чертовски счастлива. Именно в данный момент, в эту секунду, пока сигналы от мозга доходят до сердца в груди безумное счастье не дает вдохнуть как следует и выпустить все те слова, что мне хочется произнести вслух. Но в момент предела моих положительных эмоций чувствую, как в ребрах начинает колоть боль. Моя улыбка не проявляется на лице, она меркнет, ведь брови хмурятся, а с приоткрытых губ слетает лишь непонятный звук. Гласная, описывающая всё мое спутанное состояние. Мое смятение и внезапно ударившую в низ живота обиду. Моргаю, слыша, как Дилан делает два или три шага ко мне, становясь практически впритык, позади, касаясь своим плечом моей спины. Молча изучаю прекрасное, до невозможности красивое лицо матери, которая продолжает широко улыбаться мне. Если бы не события последних дней — вся эта путаница с моим прошлым, проблемы «что есть правда, что ложь», поддельные воспоминания — я бы бросилась ей на шею, обняла настолько крепко, что ей не хватило бы кислорода, а у меня не было бы сил отпустить её. Но сейчас этого нет. Меня не покидает предательское чувство злости и нежелания видеть человека, которого мне не хватало всё это время, с которым я так старалась связаться. Где всё это? Где слезы моей радости? Где теплота в груди? Где вопросы, которые должны литься на неё с моих уст, ведь мне столько всего нужно спросить у неё? Откуда это враждебное равнодушие? Лед. До мурашек. Под кожей.

Женщина сохраняет улыбку на лице, пожимая плечами: