Hollywood на Хане

- У меня есть одна давняя идея – говорит Валера, обращаясь, прежде всего, к Саше Ковалю – Было бы неплохо снять идущего по гребню человека, - Лёшу или Яна, - не сверху или снизу, а сбоку - это всегда хорошо смотрится на экране.

- Ты имеешь в виду гребешок ниже лагеря?

- Да

- Он узкий…

- Идея такая: идти за человеком и снимать его камерой, вынесенной на какой-то, как бы, штанге…

- На штативе?..

- Возможно, на штативе...

- Может не хватить длины, но можно попробовать… - они всё больше возбуждаются, и я тревожно перевожу взгляд с одного на другого…

- Давайте попробуем!.. – говорит Валера, делая явственное движение в сторону выхода из палатки.

- Завтра на спуске можно будет попробовать… - говорю я, но с таким же успехом я мог бы попытаться завернуть в сторону разогнавшуюся лавину.

- Почему же завтра? Прямо сейчас!.. – говорит Валера, искренне не понимая, как можно откладывать в долгий ящик такую замечательную задумку...

Все смотрят на Лёшу: Валера с Сашей ждут решения, а я - приговора…

- Конечно! Попробуем прямо сейчас – говорит Лёша, и перед моим мысленным взором возникает Колизей, арена, шершавая от многократно пролитой и высохшей человеческой крови, распростёртый гладиатор с маской острой горной болезни на лице, два надменных победителя, занесших над его головой тяжелые, как булава Геракла видеокамеры, и деловитый молодой император, дающий им условный знак большим пальцем: ДОБИТЬ!..

"Боги, где же вы, боги…" – беззвучно шепчет гладиатор, вознося к небу затуманенные головной болью, слезящиеся глаза…

Лёша выглядывает наружу и сокрушенно качает головой. Чёрная туча подоспела в последнюю минуту, и с неба повалил мягкий, пушистый, как ресницы Снегурочки, спасительный снег. Пена небесного огнетушителя обволокла всё вокруг, гася страсти человеческие и творческие порывы неуёмных кинематографистов. "Спасибо…" – прошептал гладиатор и прикрыл рот ладонью, пряча улыбку мимолётную, невольную…

О том, как Саша Коваль не съездил в Японию

Общий разговор четырёх человек дарит одному из них возможность расслабленного неучастия, а потому я слушаю байки своих друзей, безвольно распластавшись на Сашиных вещах и прикрыв ноги Валериным спальником. Под мерное шуршание снега да глухое уханье и вздохи Горы, разговор с профессиональных тем с предсказуемой неизбежностью перетекает на женский, остро дефицитный в нашей ситуации, пол, на Володю Заболоцкого и его попытку взять опеку над Красимирой, на личный опыт участников в подобного рода альпинистских приключениях. Все сходятся в том, что взятие женщины «на онсайт» в подобных условиях вещь, хоть и возможная, но не столь часто случающаяся, как это пытаются представить некоторые записные горные ловеласы. С другой стороны, «редпоинт», или точнее – успешный штурм после предварительной обработки, вещь куда более вероятная, хоть и не столь эффектная с точки зрения чистоты стиля…

- Был у меня случай в конце восьмидесятых – задумчиво мурлыкает Александр, щуря много повидавший глаз и оглаживая бороду – спускался я с Коржаневы. Палатки у меня не было, я рассчитывал найти какую-нибудь пустующую во втором лагере, или же, в крайнем случае, - мир не без добрых людей, на улице замерзать не оставят. Спускаюсь я в лагерь. Сунулся в одну палатку, в другую… В третьей обнаруживаю симпатичную одинокую девушку-японку, представляете? Её группа наверх ушла, а ей чего-то там занездоровилось, и её оставили в лагере. Ну, я, понятное дело, взял эту девицу в оборот - подселился, заботой окружил: то чай приготовлю, то подкормлю чем-нибудь, то тёплую вещичку под бочок ей подоткну… Всё это бескорыстно, разумеется. Будь она страшней габонской гадюки, я бы всё равно её пригрел, но она, как раз, очень даже ничего была… Молоденькая такая, и глаза смышлёные… и даже почти не узкие. И экзотика ведь какая: Япония! Это вам не чешка и не полячка какая-нибудь соцлагерная, это же полноценная буржуазная заграница!.. Вы представьте себе только: на дворе восьмидесятые годы, железный занавес до неба, граница на пудовом замке... С японкой переспать… это было… ну, как в Японию съездить?.. Понимаете?

Мы понимающе киваем головами и просим у Саши раскрытия кульминативных подробностей, но Саша рассказывает не торопясь, то и дело ускользая мечтательным взором в недоступные нам глубины своего романтического прошлого.

- Так вот, несмотря на своё изначальное бескорыстие, на интим я, конечно же, рассчитывал, чего греха таить... Была у нас, правда, языковая проблема - я ни на каком языке, кроме русского, не говорил, но оно может и лучше даже при таких обстоятельствах: язык жестов, знаете, - от него до нежностей ближе всего. Чего-нибудь жестами изобразишь, а потом и руку положишь участливо – слов-то нету, чтобы чувства нужные передать… Молодой был, весь горел, по правде говоря…

- Ну и как? Как было-то? В Японию съездил?..

- Не, не съездил… - Саша лукаво усмехается нашему нетерпению.

- Что ж так?.. Не подпустила к себе капиталистка?..

Саша задумчиво покачал головой и стал серьёзен.