Homeland. Родина Кэрри

— Не догадываешься? Послушай, можно я сниму с себя это? — Он подергал за краешек полиэтиленового пакета, в который завернулся. — Тут жарко, а умереть в пакете мне как-то не хочется. Если только ты не велишь мне закончить дело. Нет? — спросил он, глядя на Кэрри. — Ну, тогда я раздеваюсь.

Сдернув пакет через голову, он бросил его на кровать.

— Не дело нам тут разговаривать. Можем переместиться в гостиную и выпить, как настоящие цивилизованные убийцы. — Билял направился к двери. — Да, ты мне не доверяешь. Можешь следить, как я мою руки. Человеческое тело — это такой геморрой. Поразительно, как мы идеализируем и вожделеем его.

Кэрри, не опуская пистолета, проследовала за ним к бару, где Билял вымыл руки над мойкой и вытер их о полотенце.

— Что пить будешь? — спросил он.

— Текилу, если есть. Если нет — скотч.

— Значит, скотч. «Хайленд парк», — сказал он, перебирая бутылки.

Налив себе и Кэрри, Билял жестом пригласил ее присесть в одно из двух одинаковых ультрамодных кресел.

— За что пьем? — спросила Кэрри.

— За нас, живых, — ответил Билял и выпил. Кэрри последовала его примеру.

— Так за что ты убил этого Далиля?

— Он походил на меня: тот же рост, размер, телосложение. Нас порой даже путали. Я не хотел с ним трахаться, а он не понимал почему. Все же ясно: это как на себя дрочить.

Кэрри вдруг все поняла.

— Ты инсценируешь свою смерть. Поэтому и отрезал Далилю руки и голову — чтобы сложнее было опознать труп. Чтобы его приняли за тебя. Как бы ты избавился от головы с руками? В море хотел утопить?

— Говорю же: ты умная. Ничего, если я закурю? — Билял потянулся за сигаретой в шкатулке из слоновой кости на кофейном столике. — Вы, американцы, жуткие ханжи. Для вас нормально убивать людей и при этом нельзя курить.

Он глубоко затянулся.

— А как же ДНК? — спросила Кэрри. — По ней легко узнать, что труп — не твой.

— Правда, что ли? — Он взглянул на Кэрри так, словно она предложила пещерному человеку запрограммировать компьютер. — Это Ливан, а не Манхэттен. Здесь нет ни базы данных, ни науки как таковой. Полиция здесь не расследует преступления — она помогает тебе избавляться от политических врагов.

— И куда же ты намылился?

— Ну, выбор у меня дурацкий: умереть или переселиться в Новую Зеландию. Варианты практически равнозначные.

— От кого бежишь? От нас?

— У американцев просто безграничное самомнение. Чего вас бояться-то? Самое страшное, что грозит врагу Америки, это стать героем отдельного реалити-шоу. Ты вроде не дура, но обмануть тебя проще простого.

Билял выдохнул в ее сторону струю дыма.

— А Дэвис Филдинг? Вы были любовниками?

— Он мне названивал, представляешь! Все годы, что он использовал Рану для прикрытия и полагал, будто руководит ею, хотя на самом деле это мы с Раной выдаивали из него разведданные. В ту ночь он, сентиментальный дурак, позвал меня попрощаться. Шпион из него такой же плохой, как и любовник.

Кэрри присмотрелась к мальчишескому лицу Биляла, его выбеленным волосам. До нее стало постепенно доходить.

— Абу Назир. Вот почему ты убил Филдинга. Абу Назир сворачивается, и ты спасаешься.

— О-о! — Билял выдохнул еще струю дыма. — Ты все же не полная дурочка. Ну, так что… Кэрри… тебя ведь так зовут?.. — Он похабно улыбнулся, и Кэрри пробрал озноб.

Билял знает ее настоящее имя. Теперь-то она увидела его подлинную сущность и, что хуже всего, он решил идти до конца. Надо было срочно вызывать подмогу.

— Видишь ли, я вытянул из Филдинга все. Итак, Кэрри, что будешь делать: позволишь исчезнуть или сглупишь, упечешь меня в Гуантанамо, в одну камеру с каким-нибудь придурком-джихадистом?

— Ни то, ни другое. Теперь ты работаешь на нас, — ответила Кэрри и, оглядываясь, произнесла как бы между делом: — Знаешь, цветы чудесно украсили бы твою гостиную.

Билял выпрямился в кресле.

— И за кем шпионить? За Абу Назиром? — спросил он.

Кэрри молча посмотрела на него. В коридоре раздались быстрые шаги; одновременно с этим Бойс спустился по канату на балкон.

— Ya Allah, ты ведь совсем не знаешь Абу Назира, — произнес Билял и сунул руку под подушку кресла. Не успела Кэрри среагировать, как он достал девятимиллиметровый пистолет и пустил себе пулю в голову.

Глава 38 Амман, Иордания

— Римский театр был построен, как вы уже могли догадаться, в римскую эпоху, во времена правления императора Антония Пия. В ту пору Амман назывался Филадельфия. Так что, как видите, одноименный американский город получил свое название в честь Аммана, — рассказывал гид (кудрявый молодой иорданец в очках «Окли») толпе из полудюжины туристов. Они стояли на самом верхнем ряду полукруглых скамей амфитеатра, выдолбленного прямо в склоне холма, посреди шумного города Аммана.

Кэрри сидела сама по себе, где-то на среднем ряду. Она следила, как к ней по проходу направляется бородатый мужчина в солнцезащитных очках и фетровой шляпе (надень такую кто угодно другой, и он смотрелся бы в ней нелепо, но этому человеку шляпа шла).

— Что там говорят о бешеных псах и англичанах? — спросил Саул, присаживаясь рядом с Кэрри.