HOMO FABER (СИ)

— Есть мнение, что таких людей нужно наградить. Пэрэдайте Поскрёбышэву нужные данные и отправьте своего человека в тот отряд для уточнения информации. Пусть устроит беседу с товарищем Лыржа, для газеты. И узнает у прочих участников, как всё проходило.

— Будет сделано, Иосиф Виссарионович.

— По лекарствам, которые нам передал твой порученец, есть что-то новое?

— Есть. После пяти полных доз препарата «Оборотень» подопытный получает возможность менять облик самостоятельно, хотя и не в полноценном виде. При этом становится уязвим для крупнокалиберных пулемётов и всех калибров орудий. Пули винтовочного калибра оставляют на теле небольшие ранки, не более чем при заборе крови в медицинских целях. Толчком для смены является любая сильная отрицательная эмоция — страх, боль, злость. Особенно злость. После пяти доз подопытный становится крайне агрессивным даже в человеческом теле и приходит в бешенство почти по любому поводу, если считает, что это задевает его. Дальнейшие эксперименты пришлось свернуть, так как в наличии осталось только две ампулы с инъекцией.

— По предателям?

— Ничего нового, Иосиф Виссарионович. С единственным уцелевшим ведётся игра по введению в заблуждение противника. Плохо, что его состояние оставляет желать лучшего.

Изучение секретных планов немецкого генштаба, переданных Макаровым через Морозова, дало совсем неожиданные последствия: среди высшего командования были разоблачены три вражеских агента, работающие на гитлеровцев. Двое из них успели покончить с собой и только одного смогли захватить живым и сравнительно целым. На данный момент с его помощью предпринимаются попытки дезинформировать противника. Однако катастрофа заключалась не в том, что враги настолько высоко забрались. К ярости Берии и всех остальных, кто был допущен до документов, предатели успели сообщить про них своим хозяевам. А это значило, что уже скоро эти данные потеряют львиную часть полезности.

— Насколько велика вэроятность, что враг узнал про Макарова?

— Я считаю, что нулевая, Иосиф Виссарионович. Выход группы Морозова был подан, как обеспечение безопасности нашего агента, перешедшего Буг под Брестом с ценными документами, которые тот смог получить в немецком генштабе. Думаю, сейчас там идёт чистка полным ходом, которая нам только на руку. Вермахт и члены НСДАП и так сильно конфликтуют с того самого момента, как Адольф стал главой государства, а тут такая возможность упрочнить позиции одной из группировок, уничтожив доверие к одной из сторон своего фюрера. Я решил подбросить сведения, что переход обеспечивался группой самолётов люфтваффе. Это превратит ставку Гитлера в банку с дерущимися пауками. Пусть нам не удалось воспользоваться их секретными военными планами в полной мере, но попытаться что-то выжать полезного для нас стоит попытаться.

— Это правильно, — качнул головой Сталин и спокойно, как бы лениво, в своей привычной манере, добавил. — Пока враги дерутся, это нам только на руку. Но не забрасывайте работу по поиску Макарова, нам очэнь нужэн этот человек.

— Я сосредоточил на этом направлении своих лучших следователей. Судоплатов выделил своих лучших подчиненных. В поисках задействованы огромные ресурсы. Результат обязательно будет! Просто, будет немного позже, чем нам хочется.

Глава 14

— У меня скоро ноги от ушей расти будут, — пожаловался мне Седов, когда мы сделали привал. — Всё остальное тело станет просто не нужно. Бежим и бежим, бежим и бежим.

Слова товарища заставили меня захрюкать от смеха.

— Э-э, товарищ лейтенант? — насторожился тот.

— Ничего, хе-хе, ничего… просто смешно стало, как представил две ноги и твою голову поверх них, — ответил я ему, справившись со смехом. Говорить, что подумал о женском варианте Седова — Седовой, не стал. Чёрт его знает, как отреагирует. Или не поймёт, или обидится. Здесь ещё нет в ходу фразы-комплимента в адрес женщины про «ноги от ушей».

Позавчера мы устроили нападение на поезд с немецким пополнением под Псковом, а сегодня уже приближаемся к Великой, завтра, наверное, будем искать переправу, чтобы вернуться в свой, так сказать, квадрат базирования. Неделю потратим, чтобы подготовить ещё пару схронов с оружием и припасами, после чего вновь пойдём теребить немцев. А потом… не знаю, что и делать. Я каждый день пробую открыть проход к себе, в своё время. Но то ли мои рисунки не дошли до сознания руководства страны, то ли там оказались жуткие прагматики до мозга костей, которые не верят в перемещение во времени, но ничего не выходит.