HOMO FABER (СИ)

— Ну же, смелее, Виктор. Так что вам не понравилось в большевиках, раз вы отказались сотрудничать с ними, бросили отряд военнопленных, которых освободили, и тихо убежали прочь, к западным границам СССР?

Я не знал, что ответить. Напротив сидел не малограмотный солдат или командир, попавший в контрразведку по комсомольскому призыву. Этот человек не просто профи, а обучает профи.

— Хотел отдохнуть там, где меня никто не стал бы искать, — буркнул я, про себя досадуя за свою слабость.

— Вы лжёте, Виктор. На вас так расслабляюще действует окружающая обстановка и наше хорошее отношение? Но ведь мы можем вернуть вас в камеру и изменить отношение. Вы этого хотите?

«Что б ты сдох, урод, вот чего я хочу».

— Молчите? — он вопросительно приподнял одну бровь. — Кстати, нам не обязательно пытать вас лично. Вместо этого вы будете смотреть, как испытывают муки другие по вашей вине. Например, те пленные, которых мы вернули опять в лагерь, разумеется, не всех, так как кто-то погиб в бою, другие были наказаны в назидание прочим. А ещё у нас есть русские женщины… и дети. Вы сможете смотреть, как ломают кости мальчику или девочке?

— Вы, уроды, только и можете всех пытать, пряча свою слабость и страх за жесткостью.

— Слабость? Страх? Вы о чём, Виктор? — вроде бы искренне удивился собеседник. — Великая Германия захватила большую часть Европы и сделала это с величайшей лёгкостью. Сильные армии раскатывались гусеницами и сапогами наших воинов. Это нас все боятся, Виктор. Вы знаете, что буквально недавно из Москвы пришло предложение о перемирии? Ваши командиры просят мира в обмен на большую часть территорий, которую мы захватили. Это ли не показатель того, что боятся НАС, а не мы?

— Ничего, скоро начнёте уже сами боятся. Думаю, ты первый начнёшь пачкать штаны.

— Сомневаюсь, — улыбнулся тот.

Меня эта улыбочка уже стала бесить, так и хотелось стереть её, лучше всего кулаком, но можно и словами.

— Да? Так подождите немного и скоро узнаете на своей шкуре, что такое русская зима и русские солдаты. Трещать зады у вас будут и от холода, и от нашего оружия.

— Пустое бахвальство человека, у которого кроме слов нет ничего. Есть примеры, Виктор? Ну же, докажите мне, заставьте пусть не поверить, но хотя бы усомниться.

— Да… — открыл я рот и тут же захлопнул его. — «Вот же гад, так развести!».

Вроде бы простая речь, простые слова, но немец чуть не заставил меня ляпнуть и про Сталинград, и про обещание получить сильнейшую оплеуху в ходе Зимнего наступления. Умному человеку хватило бы и этого. И главное — ни слова про мои вещи, при виде которых Карл и всё его окружение должны ссать кипятком в экстазе и желании разобраться в них.

— Что замолчали?

— Голова разболелась. А что же до доказательств, то спросите своего шефа Канариса, почему он отговорил Гитлера высадить десант на английском берегу, который защищали буквально пять дивизий всего, после Дюнкерка других боеспособных частей не было, на дорогах стояли старики с охотничьими ружьями. Не потому ли, что он относится к крылу англофилов и вообще… — тут я сделал паузу и потом быстро произнёс, — не куплен англичанами? Ведь именно он поставлял разведсводки по состоянию армии Англии и СССР, увеличивая потенциал одних и уменьшая его у других. Вот потому вы скоро будете кровью харкать, узнав про ошибку, которую совершили, напав на СССР. С вас спросят за убийства мирных граждан, за газовые камеры, крематории и братские могилы с тысячами расстрелянных, — зло произнёс я. — Никто не спрячется в Аргентине и Мексике, не удерёт в Америку. И чем выше занимаемое положение, тем тщательнее будут вестись поиски.

Карл выслушал меня очень внимательно. Не знаю, какие последствия будут после моих слов, но как минимум задуматься они заставят многих. Думаю, какое-то время у меня теперь будет на подготовку побега, даже если мой собеседник является доверенным лицом Канариса. А если нет, то времени я получу ещё больше. Ведь это бомба — шанс раскрыть «крота», засевшего столь высоко. Даже секретное оружие могут задвинуть в сторону. Ведь оно есть-пить не просит, а вот предатель может навредить напоследок и удрать, избежав возмездия за свои поступки.

Я озвучил одну из версий, что кочевала на просторах интернета. Только-только вспомнил её и тут же выдал экспромтом. Правда или нет — совершенно не трогает. С другой стороны, дыма без огня не бывает, недаром потом Канарис участвовал в покушении на Гитлера и был казнён, перед этим ещё и побывав в руках самого жестокого немецкого палача.

«Мне бы только ночь простоять да день продержаться», — подумал я, сплагиатив чужую фразу.

— Это очень интересно, Виктор. Хотя и маловероятно. Вильгельм Канарис настоящий патриот и сын Германии, какие-бы чувства он не испытывал к братскому народу Великобритании, свою страну предать он не может. Никогда.

— Да мне всё равно, — пожал я плечами. — Я рассказал — вы услышали.