Homo Гитлер: психограмма диктатора

По этому поводу Адольф Гитлер имел весьма определенное мнение, которое он четко изложил в 8 главе «Майн кампф»: «Брак не может быть самоцелью, но должен служить расширению и сохранению расы. Только в этом заключается его смысл и задача».

Адольф Гитлер сформулировал принципы, по которым следовало жить людям в третьем рейхе. В ноябре 1934 года «Райхсаусшлюс фюр Фолькгезундхайт» предложил вниманию молодых женщин десять основных требований к выбору супруга. Так, среди всего прочего писалось, что краткий миг страсти не есть «настоящая любовь» и «брак является не игрой для двоих, а длительным обязательством, исполненным глубокого значения как для жизни отдельного человека, так и для существования всего народа. Смысл брака заключается в детях и воспитании последующего поколения».[2]

Античность находила любовь, эту основанную на чувствах эстетически мотивированную форму влечения к другому человеку, скорее в отношениях между представителями одного пола. Поэтов вдохновляла страсть более взрослого влюбленного к прекрасному мальчику. Сафо в своих стихотворениях описывает пламенную любовь женщины, разлученной со своей возлюбленной. Абеляр и Элоиза стали первой любовной парой современного образца. Испытавший всю силу новых чувств средневековый монах, которому так жестоко отомстили родственники его возлюбленной, объяснял столь необычно сильную любовь мужчины к женщине тем, что Элоиза, получившая классическое образование, ранее не доступное представительницам слабого пола, стала очень похожа на юношу.[3]

Кризис сексуальной идентификации

Решающие периоды развития Европы всегда идут рука об руку с кризисами сексуальной идентификации. Так, эпоха Ренессанса во Флоренции сопровождалась расцветом гомосексуализма. Созданный Боттичелли женский образ представлял собой воздушное, нежное и почти безгрудое существо. Особенности эротических наклонностей жителей Флоренции были настолько хорошо известны к северу от Альп, что в Германии слово «флорентиец» и «гомосексуалист» стали синонимами.[4] Позднее дело зашло так далеко, что в XV в. более половины проживавших в городе мужчин по меньшей мере однажды имели гомосексуальный контакт, причем не особенно скрывали это.

Разумеется, при этом речь шла почти исключительно о сексуальных контактах между мужчинами старше 20 с мальчиками в возрасте между 12 и 18 годами. Причем это считалось предосудительным только для мальчиков, поскольку они играли пассивную женскую роль. Как самостоятельная форма сексуальной идентификации, основанная на равноправии и примерно равном возрасте партнеров, гомосексуализм возник только в XVIII в. в Париже. В течение следующего столетия он стал субкультурой, противопоставившей себя гетеросексуальному обществу, которая распространилась прежде всего в Северной Европе. На юге в течение еще долгого времени господствовала древняя форма средиземноморской педерастии.

Сексуальные предпочтения европейцев изменялись с течением времени. Во времена барокко в моде были блеклые, анемичные женщины, похожие на мальчиков. Глаз радовали только румяные фигуры Рубенса с пышными бедрами и громадными грудями.

Эпоха Великой французской революции и последовавшие за ней потрясения, ставшие осевым временем европейской культуры, вызвали в Германии кризис сексуальной идентификации. В то время как Фридрих Шиллер в «Песне колокола» (1799) воспевал традиционную роль женщины в обществе: «И в доме правит умелая хозяйка…» — романтики уже искали новые перспективы половых отношений. Роман «Люсинда» Фридриха Шлегеля потряс прямотой, с которой в нем обсуждались интимные стороны жизни. Мужское патриархальное общество начало медленно меняться. Талантливые и грозные женщины стали бороться за свое место на интеллектуальной сцене.[5]

«Романтическая» дружба была страстными любовными отношениями, она опустошила их молодые сердца.[6] На страницах журнала «Атенеум», который стал рупором молодых романтиков, Фридрих Шлегель выступал в защиту гомосексуализма. «Гомоэротика, которая не всегда отождествлялась с занятиями гомосексуализмом, воодушевляла молодых патриотов свободы, которые в 1812-1813 годах борются на полях сражений за новую Германию».

Уте Фревер считал, что при создании прусско-германской нации главную роль сыграла армия; национальное самосознание немцев обязано своим рождением введению всеобщей воинской обязанности. Военные мужские союзы определили немецкое самосознание. Только в армии юноша мог стать мужчиной.[7]