Homo Roboticus? Люди и машины в поисках взаимопонимания

Карьера Уиттакера началась с аварии на атомной электростанции Три-Майл-Айленд 28 марта 1979 г. Он только что получил степень доктора философии, когда произошло частичное расплавление активной зоны одного из двух ядерных реакторов. Авария показала, насколько отрасль была неподготовлена к потере контроля над ядерным топливом. Лишь через полдесятилетия построенные Уиттакером и его студентами роботы добрались до наиболее поврежденных областей реактора и помогли с дезактивацией.

Время Уиттакера пришло, когда две гигантские строительные компании, потратив $1 млрд, не смогли проникнуть в цокольное помещение поврежденного реактора, чтобы осмотреть его и начать дезактивацию. Уиттакер отправил на Три-Майл-Айленд первого робота Rover, которого его команда собрала за шесть месяцев в апреле 1984 г. Робот представлял собой шестиколесное устройство, снабженное подключенными к контроллеру прожекторами и камерой. Его опустили в цокольный этаж, где он преодолел препятствия в виде воды, грязи и обломков и передал первые изображения последствий аварии. Робот был позже модифицирован для проведения осмотра и сбора проб{176}.

Успех этого проекта стал определяющим для стиля Уиттакера – «ничего невозможного нет» – при решении серьезных проблем. После бюрократических проволочек, затянувшихся на несколько лет, его первая компания Redzone Robotics поставила робота для проведения дезактивации на Чернобыльской АЭС на Украине после катастрофы в 1986 г. В начале 1990-х гг. Уиттакер разрабатывал робота для марсианского проекта NASA. Робот получился большим и тяжелым, поэтому вряд ли стоило рассчитывать на его участие в первом полете. Уиттакеру нужен был не менее грандиозный проект на Земле. Когда беспилотные транспортные средства стали демонстрировать обещающие результаты, исследователи из Университета Карнеги – Меллона решились выпустить машины на улицы Питтсбурга. Ну а если попробовать проехать через весь штат? На взгляд Уиттакера, такой «гранд-тур» мог бы доказать, что роботы готовы действовать в реальном мире, а не только в лаборатории. «Дайте мне два года и полдесятка аспирантов, и мы сделаем это», – заявил он New York Times в 1991 г.{177} Полтора десятилетия спустя Тони Тетер из DARPA подтвердил эту идею, поддержав первые соревнования Grand Challenge для беспилотных автомобилей.

Хотя в начале 1990-х гг. робототехники стали делать значительные успехи в создании полезных роботов, этому предшествовали десятилетия разочарований. Техническая неготовность к решению проблемы АЭС «Три-Майл-Айленд» сначала бросила тень на робототехническую индустрию. В 1980 г. в июньском номере журнала Omni Марвин Мински опубликовал пространный манифест с призывом к развитию технологий телеприсутствия – роботов, снабженных видеокамерами, дисплеями, микрофонами и громкоговорителями, которые позволяют оператору дистанционно «присутствовать» где угодно. Мински указывал на недостатки мира робототехники:

На Три-Майл-Айленд реально необходимо телеприсутствие. Я потрясен неспособностью атомной промышленности справляться с неожиданным. Мы воочию наблюдаем несообразную негибкость современной технологии при действиях в аварийной ситуации и проведении ремонтных работ на этом реакторе. Технический персонал по-прежнему не может провести тщательный осмотр поврежденного реактора из-за угрозы получить годовую допустимую дозу облучения всего за несколько минут. Стоимость ремонта и энергетические потери оцениваются в $1 млрд; телеприсутствие могло бы сократить эти затраты до нескольких миллионов долларов.

Серьезная проблема сегодня заключается в том, что АЭС не приспособлены для телеприсутствия. Почему? Технология все еще слишком примитивна. Кроме того, при проектировании АЭС не предусматривается даже возможность установки средств телеприсутствия, когда они появятся. Замкнутый круг!{178}