Homo Viridae: человек как вирус

У нас остается не так много свидетельств, чтобы мы могли судить о мировоззрении первых гоминидов: человеческие кости, в основном черепа, каменные орудия труда, пигменты (чаще всего красная охра, гематит), различные предметы, найденные в захоронениях. И только из позднего палеолита мы имеем наскальные рисунки и гравюры, расписную гальку, статуэтки из кости и камня. В определенных случаях (захоронения, произведения искусства в виде артефактов) и в пределах, которые мы можем рассмотреть, появилась небольшая направленность в сторону религиозного намерения. Но большинство артефактов до ориньякского периода (30 000 лет до н. э.) – а это по большей части орудия – не раскрывают ничего, кроме их утилитарной ценности.

Что ещё более невероятно, даже орудия труда обладали определенной сакральностью и вдохновляли людей на мифологическое мировоззрение. Первые технологические открытия – превращение камня в инструменты для нападения и защиты, владение огнем – не только обеспечили выживание и развитие человеческого вида. Они были чудом – технологией, разделившей мир на «до и после». Хоть сейчас они и кажутся нам вполне очевидными. Новые открытия также создали вселенную мифико-религиозных ценностей, вдохновили и подпитали творческое воображение. Достаточно рассмотреть роль орудий труда в религиозной жизни и мифологии первобытных людей, которые до сих пор остаются на стадии охоты и рыбалки. Мифико-религиозная ценность оружия – будь то деревянное, каменное или металлическое – все еще сохраняется среди сельского населения Европы, а не только в их фольклоре. Мы не будем здесь рассматривать придание сакрального значения (иерофания и кратофания) камням, скалам и гальке – слишком объёмный анализ в рамках популярного издания.

Но только вдумайтесь: у нашего вида появилось умение преодолевать расстояние с помощью метательного оружия, которое породило свои верования и легенды. Достаточно вспомнить о мифологиях, построенных вокруг копий, пронзающих свод неба и, таким образом, дающих возможность восхождения на небеса. Или о стрелах, которые летят сквозь облака, пронзают демонов или образуют цепь, достигающую небес. И так далее.

Археологические свидетельства наличия религиозной вселенной у палеолитических охотников восходят аж к временам франко-кантабрийского наскального искусства (30 000 до н. э.).

Если мы исследуем религиозные верования и поведение современных охотничьих народов, мы придём к невозможности доказать существование или отсутствие подобных верований у палеантропов. Возможно, но никто не скажет точно, первобытные охотники верили в животных, похожих на людей, но наделенных сверхъестественными способностями. Они, возможно, верили, что человек может превратиться в животное и наоборот; что души умерших могут входить в животных; наконец, верили в то, что таинственные отношения существуют между определенным человеком и определенным животным (когда-то это называлось «нагвализмом»). То же самое касается сверхъестественных существ, образы которых мы нашли в религиях охотников. Исходя из имеющихся данных, они были разных видов: териоморфные твари (люди-звери) и духи-хранители; божества типа Верховного Существа – Повелителя диких зверей, – которые защищают и дичь, и охотников; духи кустов; и духи разных видов животных.

Кроме того, охотничьим цивилизациям свойственны определенные модели религиозного поведения. Например, убийство животного представляет собой ритуал, а другими словами, веру в то, что Повелитель диких зверей заботится о том, чтобы охотник убивал только тех животных, которые нужны в качестве пищи, и чтобы еда не тратилась впустую. Убил зайчишку просто так – ответишь перед высшей сущностью. Экология, рационализм, осознанное потребление. Кости, особенно череп, имеют заметную ритуальную ценность. Вероятно, из-за веры в то, что они содержат «душу» или «жизнь» животного и что именно из скелета Повелитель диких зверей вызовет рост новой плоти. Вот почему череп и длинные кости обнаруживают на возвышенностях. Наконец, у некоторых народов душа убитого животного отправляется в его духовный дом («Праздник медведя» у айнов и гилиаков). Также существует обычай подносить Высшим Существам кусок каждого убитого животного (пигмеи, филиппинские аборигены и пр.) либо череп и длинные кости (самоеды). А у некоторых суданских народов молодой человек, убив свою первую дичь, мажет ее кровью стены дома.

Но похоже, что Homo ludens, Homo faber, sapiens и religiosus – человек играющий, архитектор, разумный и религиозный – существовали одновременно и были одним целым. Мы не можем реконструировать их религиозные верования и обычаи – мы ищем определенные аналогии и доказательства, которые могут пролить свет на них, хотя бы косвенно.