Hotel «Rодина»

– Да, ладно, ладно, тебе пугать-то! Чего это сразу-таки - надули? Не пугай меня, не пугай. Говоришь, деньги двери открывают? Так я тебе докладываю: путёвочка моя кровными девятью вагонами угля оплачена. Она, дорогой товарищ, по этой причине и есть ключ к дверям моего гостиничного номера. И я, кровь из носа, постараюсь дойти до вечера к заветным дверям моего номерочка. За тридевять земель прилететь и отступить? Некуда. Нужно идти в отель, а там дальше видно будет, что из всего этого выйдет.

– Как знаете. Отговаривать не буду, - дорогу осилит идущий, но боюсь, что вас ожидает ходьба по кругу, а может быть и по всем кругам ада. Лучшая придумка дьявола - это создать видимость, что его нет. Где доказательства того, что этот ваш клочок бумаги с печатями гарантирует вам право на отдых в отеле? Вы заглядывали в головы шутников, предлагающих вам этот комфортабельный отдых в Зазаборье, могли видеть превращение вашего угля в деньги и их движение? Кто-то из ваших коллег по работе уже отдыхал по путёвкам «Интертурсикретсервиса»? Вы поверили наслово, в бумажный фантик…

– Да чего это ты всё учишь? - разозлился Караваев. - Что ж, по-твоему, выходит никому, никому не верить? И что за жизнь тогда будет, когда ни матери, ни отцу не будешь верить? И, вообще, больно умным и вёртким ты себя выставляешь, не обижайся, конечно. Расскажи ещё, что тебя самого никогда и нигде не надували. Насквозь людей видишь, наперёд всё знаешь? Что ж ты, ёш твою два, такой чистый, умный, не обманутый, сидишь у бетонного забора на этом заплёванном торжище, среди обманутых? Сам же говорил, что всю страну надули. И выходит и тебя вместе со всеми, даже если ты всё это наперёд видел…Кашпировский.

– Так, так, так, - удовлетворённо потирая ладони, проговорил незнакомец, - кажется, я встретил честного, от сердца говорящего полемиста! Это мне нравится, здешний люд полемизирует только тогда, когда появляется возможность что-то урвать. Отлично, поговорим. По крайней мере, не напрасно убьём время, пока ОМОН будет совершать свою благородную и полезную миссию. Да я, брат, и не говорил, что я сухим из воды вылезаю и в огне не горю. Грешен, как все, ибо в грехе зачат. Но к моменту, когда заработал в стране коллективный «недождётис», я по счастью, сподобился найти Утешителя и Учителя. В воду эту с пираньями я не полез, людям не советовал и сам ваучер брать отказался. Это, конечно, маленькое утешение и гордыней называется, но и твёрдостью тоже можно назвать, наверное. Но коллективный «недождётис» в этот раз обязан был победить, он сомкнулся с мировым злом для окончательной победы дьявола. И не умный я, я - спокойный. Я спокоен с тех пор, как всем сердцем прочувствовал, что никакие обманы не страшны человеку, когда в его сердце мир и взор устремлён в небо.

–Вот! Теперь я всё понял. Ты - этот, как его, миссионер, - рассмеялся Караваев. - У нас ходят по домам старушки. Призывают: «Вернись блудный сын к своему Отцу. Он ждёт тебя».

Рассмеялся и мужчина.

– Нет, нет, я не миссионер, но с Заветом я в ладу. За спинами многих наивных миссионеров стоят те же «недождётисы», только в священническом облачении, с кошельком для взносов для всегда нуждающегося их бедного Господа, или с дубиной за спиной. Они твердят о любви к богу и требуют любви от паствы. Но чего может стоить слово «люблю», произнесённое без любви, а ещё чаше по принуждению и внушению? Это великое слово «люблю», и очень трудное. Во времена, когда кругом зло, смерть и ночь, сама реальность движет сердца к отрицанию и вниз. У людей столько обид на Бога! Мы все больны обидами, но упорно не желаем идти в Его лечебницу, где двери всегда открыты. Мы его пациенты и по-прежнему живём в том же мире, где властвует гордый дух пустыни, который когда-то искушал Господа нашего тремя соблазнами, которые Он без раздумий отверг. Но ему это было легко сделать - богочеловеку, властелину бытия. А мы… муравьишки в людском муравейнике…

– А говорил, что не миссионер, - опять рассмеялся Караваев и погрозил собеседнику пальцем, - красиво изъясняешься, а сам, небось, подбираешься, это… охмурять.

– А вы чего боитесь? Что я у вас отниму ваше Евангелие - паспорт-оберег и путёвку-икону с подписью всемирного Недождётиса? Денег на сгоревший храм попрошу, да? Или разрушу ваши глубокие и надёжные представления о мироздании, и вам станет хуже? Вам разве сейчас хорошо? Не похоже…

– Будем живы, не помрём, - раздражённо махнул рукой Караваев. - Чего тебе паспорт-то мой дался?